пролетела мимо ее ушей.
– Я вас понимаю, – медленно сказала я. – Прекрасно понимаю: у вас есть работа, и вы исполняете предписанные правилами процедуры. Но прошу вас: хоть на секунду забудьте о процедурах и взгляните на нас. На нашего ребенка. Мы же не…
Она предупреждающе подняла руку.
– Меня это не касается.
– Зато от вас многое зависит. Неужели вам это не ясно? Не прячьтесь за корпоративными нормами. От вас зависит, подавать ли запрос на оформление отчуждения, или нет. Я знаю, что у вас есть эти полномочия.
Мои аргументы, похоже, не произвели на Нэнси Демент ни малейшего впечатления. С тем же успехом я могла разговаривать со столом.
– Если в ходе разбирательства вам удастся доказать собственную невиновность, то можно потихоньку начать процесс объединения семьи, – изрекла она. – Но кое-что мы должны закончить прямо сейчас.
Я непроизвольно глубоко вздохнула, выдав тем самым свое настроение всем окружающим, но Бен тут же обхватил мою руку своей ладонью, прося глазами, чтобы я умолкла. Затем перевел взгляд на директрису социальной службы.
– Миссис Демент, – спокойно сказал он. – А вы – мать?
Вопрос, казалось, поразил ее, как и мягкость, звучавшая в голосе Бена. Похоже, в ее программе что-то ненадолго засбоило, но она быстро пришла в себя.
– Да, у меня два сына.
– Тогда, я уверен, вы прекрасно понимаете, отчего так расстроена моя жена. Вчера она отправилась забрать нашего сына от няньки, и вдруг ей сообщили, что он был изъят. Она вернулась в наш дом и обнаружила, что представители шерифа перевернули там все вверх дном. Представьте, какое возмущение испытали бы вы, случись подобное, и поставьте себя на наше место. Мы законопослушные граждане. Для нас это стало тяжелым испытанием. Прошлой ночью мы едва смогли заснуть.
Я была почти шокирована, услышав от Нэнси Демент слова:
– Мне очень жаль.
Я вдруг почувствовала надежду. Бен, похоже, сумел пробить броню этой невозмутимой женщины. Он поправил на носу «очки Икс-Малькольма», что придало ему окончательно профессорский вид.
– Я очень ценю ваше отношение к нам, – сказал он. – Но, конечно, все это несущественно. Все, что сейчас имеет значение, это Алекс. Мы прочли все составленное вами дело и внимательно ознакомились с сопутствующим ему законодательством. Но вот что никак не дает мне покоя: эта ваша фраза – наилучшее соответствие интересам ребенка. Вы сами-то как думаете, что для Алекса самое лучшее? Мы ведь для этого тут беседуем, не так ли?
– Да, конечно, – сказала она, очевидно, поддавшись тому очарованию, с которым он это произнес.
– В таком случае не думаю, что у вас возникнут еще какие-либо вопросы. Алекс пока младенец. И пока находится на грудном кормлении. Я уверен, что вы знаете, как это полезно для здоровья ребенка, равно как и уверен в том, что вам прекрасно известно, что такое родственные отношения. Для нашей семьи сейчас настали трудные времена. И я не думаю, что есть какие-то хоть