как-то зажили. Без меня.
Макс свалил куда-то. Серёга с Витей набрали новых людей. Я несколько раз приходил к ним на «репы». Из-за черты. Всё жалел прошлое… Чёртова жалость! Как ни крути – всё те же два бесполезных куска мяса. Оба – вычеркнуты.
Мы встретились случайно возле общаги, где раньше жили Серёга с Максом. Где раньше мы репали и пили пиво. Где, напившись, ходили по комнатам в поисках девчонок. Где всё началось и где всё закончилось.
Витя обошёлся со мной настороженно и холодно. Подал руку и сделал вид, что торопится. Но Серёга задержался. Даже, казалось, обрадовался встрече.
– О, Лёха! Здорово! Как поживаешь?
– Здорово. Да ничего, – соврал я. – А ты?
Мы тепло обнялись, и он ответил с усмешкой, горькой такой и короткой, еле-еле заметной:
– Да так, знаешь… Вот с репы идём…
– Как репа?
– Да так, знаешь… А ты вернуться в группу не хочешь?
Эти слова упали на меня точно кирпичом и оглушили. Там, за чертой. Я растерялся и пришёл в себя только тогда, когда увидел холодные и настороженные Витины глаза. По ту стороны черты. Да. А Серёга стоял посередине, рискуя быть разрезанным напополам. Как и я когда-то. Мне ничего не оставалось, кроме как отпихнуть его.
– Не знаю… Подумаю…
На той стороне он сразу погрустнел и обиженно протянул руку, прощаясь.
– Ну, надумаешь, позвони. Хочешь, к нам с Юлькой приходи. Мы теперь не здесь живём. Комнату сняли…
На том и разминулись. Они с Витей пошли дальше. А я остался стоять за чертой. С обрушившимся мне на голову «кирпичом» в руках. Отчего-то мне было приятно ощущать его угловатую и шершавую твёрдость.
Я позвонил Серёге через некоторое время. Мы условились попить пива где-нибудь возле его дома. Когда выпьешь, легче сказать то, что не хочется говорить в трезвом уме.
Он пришёл с Юлькой, а я со своим «кирпичом». «Кирпич» в моих руках успел порядком пообкрошиться и пообтесаться, из-за чего его углы стали более округлыми, а грани более гладкими. От него запахло сыростью и несвежестью. Меня это угнетало. Может быть, поэтому я и позвонил.
Юлька, увидев меня, сразу убежала. Оно и понятно – уж кто-кто, а она точно находилась далеко за чертой. Я проводил долгим взглядом её бегство и смущённо заметил:
– Похудела она с тобой что-то, Серёг. С Максом попухлей была…
– Мне худенькие нравятся, – оборвал он меня жёстко. – Лёх, что ты решил? Вернёшься к нам?
Меня задела его жёсткость, что позволило не подбирать слова.
– А зачем? У вас и без меня всё нормально.
– Не всё, Лёх. Ты бы точно не помешал. Если ты ушёл не из-за Макса, то…
Я оборвал его не менее жёстко:
– Нет, не вернусь. Если я ухожу, то ухожу навсегда.
Он умолк. Выпив по бутылке пива, мы расстались.
«Кирпич» бесполезно вонял в руках сгнившим мясом обоих моих кусков. И жалко было его выбросить. Чёртова жалость!.. Прошлого не вернуть. Никогда не будет так, как раньше.
Я размахнулся и что есть силы швырнул «кирпич» прочь от себя.