он не мог найти название. Чутье подсказывало, что гулять осталось недолго. Питерский период Альберт запомнил плохо. В основном спускал деньги на проституток и наркотики. У девочек он пользовался особой любовью, а употребление старался контролировать, памятуя о том, что скоро закроют и придется ломаться.
И вот однажды, серым декабрьским утром, когда за окном сыпал мерзкий дождь вперемешку со снегом, Альберт набрал знакомый номер. После продолжительных гудков трубку, наконец, сняли.
– Привет, мам.
– Альберт? – спросил удивленный женский голос, – откуда ты звонишь?
– Зайти можно?
– Ты что в городе? – в трубке на заднем фоне слышался мужской голос, Ромка тоже был дома.
– Да. Так можно зайти?
– Прямо сегодня?
– Да.
– Когда?
Альберт посмотрел на часы и, немного подумав, ответил:
– Через два часа.
Мать и Ромка ждали его, отчима не было. Так, поговорили ни о чем, чай ему предложили. Про то, что он в розыске никто не упоминал. Когда уходил в прихожей заметил мобильник на тумбочке. Мамкин мобильник. Мать, судя по всему, хорошо поднялась. Так-то он был рад. Еще с детства у него отложилась в голове мысль, что мать должна быть счастлива и теперь какой-то счетчик в голове постоянно засчитывал очки то в пользу этого, то против. Дорогой мобильник – это хорошо, плюс очко. Но телефончик все-таки прихватил. Через двадцать минут его взяли возле торгового центра неподалеку. Альберт не сопротивлялся. Послушно дал себя распластать на капоте полицейской машины. Молча смотрел как выворачивают карманы и кидают рядом бумажник, ключи, сигареты и наконец мобильники. Его и мамкин. И кто его сдал было неважно: близились новогодние праздники, и зиму в этом году обещали суровую.
Иногда Альберту казалось, что это не его жизнь, ну или какая-то ненастоящая. Он спит, и сейчас бабушка растолкает его за плечо и заворчит, что полдень на дворе и она уже сделала чай. И пирожки его любимые тоже есть, вон стоят на столе. Только его, соню, дожидаются. Бабушка была суровая только с виду, а на самом деле во внуке души не чаяла. Альберта она забрала, когда Ирина, ее дочь, вышла второй раз замуж. Не то, чтобы мать им пренебрегала, но все негласно решили, что ей надо устроить личную жизнь, раз уж такой шанс подвернулся. Альберт слушал по ночам, пока еще не успевал заснуть, как бабушка обсуждала с дедом разное. То, что ему слышать и знать не полагалось. Точнее, бабушка говорила, а дед только кряхтел и сопел. Не любил он болтать, да и мнение особо не высказывал, все равно никто не слушал. С одной стороны все понимали, что не дело это, что ребенок у них, а мать в другом городе, но с другой стороны, там тоже дочь родная. Хотелось и ей счастья. И Альберт знал, что мать была бы счастлива, если бы не он. Против дяди Саши, нового маминого мужа, он ничего не имел. А если точнее – ему было все равно. Во взрослые дела он не лез, с малых лет предоставленный сам себе, пока мама устраивала то карьеру, то личную жизнь. Но в отношениях и во взрослой жизни он понимал больше, чем могли бы подумать.