то сугубо деловая сделка или семейные неурядицы – он прав и точка, а значит и сделано будет как хочет он. Знай она это, то пожалела бы окружающих его людей, поступив правильно.
– Довольно, Антонио. – произнес маркиз де Лавера, когда жужжание сына сбило его с невероятно остроумной мысли.
– Ах, этому вечеру не хватает живости. – вяло произнесла одна дама, словно какая-то живость могла изменить мертвецки-бледный цвет её лица.
– Ох, Корнеллия может сыграть нам! – словно поджидая этого момента, произнесла Мария, болтавшая о чем-то с синьорой Кобреро.
Испытующие взгляды направились на девушку, хоть никто и не знал её имени – просто других Корнеллий в комнате не было. Маркиза недовольно поджала губы и фыркнула бы, не будь она так благовоспитанна.
– В этих стенах давно никто не играл на старичке "Бехштейн". – отозвался охотно Антонио.
Хозяева дома не оставалась ничего, как принять эту безвыходность и надеяться, что хоть хорошая игра (если она таковой будет), хоть как-то окупит их настырный визит в этот вечер. Домработница сразу же убрала ткань, которой был накрыт великолепный инструмент. Со стола все плавно перенеслись на мягкие софы и кресла. От маленьких деток Кобреро до престарелых Фернандесов – все молчаливо следили взглядом за юной девушкой. Адриана, поправив кружевные рукава, без которых нельзя было претендовать на роль стильной леди в нынешнее время по словам Марии, осторожно уселась на мягкое сиденье. Тонкими пальцами она открыла крышку рояля и потихоньку осваивала инструмент. Взгляд ее упал на тетрадь с нотами. Моцарт, Симфония номер сорок один. Неспешно из-под ее рук заиграла плавная мелодия. Девушке вспомнились уроки в музыкальной школе, которую она была рада закончить с превеликим удовольствием. Престарелая французская учительница всегда громко хлопала по фортепиано в знак недовольства, будто желая это сделать по «кривым» пальцам ученицы. От каждого удара или подавленного «оханья» Адриана вздрагивала, желая, чтобы эти нескончаемые уроки наконец прекратились, даже несмотря на то, что родные твердили о наличии таланта. В её голове снова появился образ мадам Шатталь, гневно стукнувшей в тридцати сантиметрах от неё, и пальцы ошибочно нажали на ложные клавиши. Удовлетворенные лица присутствующих резко исказились, маркиза недовольно хмыкнула под нос, словно сказав всем вокруг: "Чего ещё стоило ожидать?".
– Простите. – пробормотала она, быстро доиграв мелодию.
Знакомство с гостями проходило не совсем гладко, если это вообще можно назвать знакомством. Люди общались, смеялись и беседовали меж собой, словно не замечая их присутствия. Единственная Мария вертелась от одной группы к другой, подбирая ловко темы. Адриана так не умела и не хотела. Холодное высокомерие присутствующих ей претило, девушка желала поскорее уйти. Приятную компанию ей составила синьора Кобреро, которая весь вечер пыталась усмотреть за своими чадами. Как сказала ей Мария Долорес, эта женщина никогда не выходит из дома одна,