врач. Он невысок ростом, круглолиц, улыбчив, приветлив – как я понял, наш домашний врач – хаусарцт.
Бакхауз, наоборот, высокий, толстый, в очках, с рыжеватыми волосами. Неразговорчив, серьёзен. Он ортопед и владелец GmbH «Бакхауз».
Тютцер меня не больно-то осматривал, я сказал ему, что здоров: он и поверил. Бакхаузу тоже достаточно было одного взгляда:
– Где вам делали ортезы, которые сейчас носите?
– На Новосибирском протезном заводе.
– Как давно делали?
– Восемь лет назад.
– Понятно. Итак, мы сделаем вам ортезы и рольштуль. Дорожную коляску с электрическим мотором сделаем после того, как получите немецкое гражданство – таков порядок. Завтра в семь часов вечера мы за вами приедем, сделаем рентгеновские снимки.
Назавтра, ровно в семь часов вечера, сотрудники герра Бакхауза приехали за мной. Два здоровых парня в красных форменных комбинезонах ловко спустили меня в рольштуле по ступеням к стоявшему во дворе бусику и вкатили в него по какому-то приспособлению. Лиза поехала с нами.
В комнате ожидания на предприятии герра Бакхауза в горшках и кадушках стояли растения с широкими листьями, название которых я не знал, на столиках лежали журналы и газеты. В рентген-кабинете я снял свой аппарат – производства Новосибирского протезного завода.
– Я смотрю, вы его много раз варили сваркой, – сказал Бакхауз.
– Да, года через три-четыре, стальные шинки начинают ломаться. Вообще срок службы рассчитан на семь лет. А у вас на сколько?
Герр Бакхауз уклонился от прямого ответа:
– Думаю, мы сделаем лучше. Господин Лаш, займитесь.
Я лёг на стол. Герр Лаш, среднего роста худощавый человек примерно двадцати восьми лет с прямыми тёмно-русыми волосами и карими глазами, нажал кнопку на пульте, послышалось жужжание, на меня медленно стало наезжать что-то похожее на цилиндр в разрезе, которое отсканировало во мне всё что нужно.
– Готово, – сообщил герр Лаш. – В ближайшее время мы получим решение больничной кассы, и займёмся вашими ортезами. Я сообщу вам, когда мы встретимся в следующий раз.
«Ура! – подумал я. – Одно из главных дел, приведших меня в Германию, завертелось!».
Также быстро доставили меня ребята герра Бакхауза обратно и вкатили в коридор хайма. На улице была снежная слякоть, колёса рольштуля были не совсем чисты. Наследить по всему коридору, только что вымытому, нам не хотелось.
– Посиди здесь, я принесу тряпку и вытру колёса, – сказала Лиза, стартуя в другой конец хайма.
Вдруг дверь одной из комнат распахнулась, и в коридор выбежали встрёпанные Гермина и Герман Макаровы. Герман – высокий, стройный двадцатилетний парень – был одет по дорожному, словно собирался куда-то ехать:
– Мама, дай мне денег! – возбуждённо говорил он. – Я всё равно здесь не останусь!
– Я не дам тебе денег, ты никуда не поедешь!
– Не поеду, так пешком уйду! Нон-стопом доберусь. Я хочу домой.
– Герман