новую папку с номерами и назвал ее «Печенье». Пока там было пять номеров, и вечером он собирался сделать еще один заход.
Сейчас он сидел на кухне у Кассандры. Тут стало уютнее с тех пор, как она отчистила все от жира. Начать с чистого листа, сказала она. Подготовить пространство для новой работы. И если не считать самой кухни, Линус был вынужден отдать ей должное: она обустроила все как настоящий профи.
Окно на кухне завешено еще более тщательно, чем прежде. Кассандра и раньше избегала дневного света, так что возможность подсмотреть в окно исключалась. Она учла и освещение, и теперь предметы на столе заливала холодным белым светом новая лампочка в сто ватт.
Маленькие электронные весы показывали вес вплоть до сотых долей грамма. Рядом с весами лежала груда пакетиков с замком-молнией и лезвие ножа для резки напольных покрытий. Пакет Алекса был аккуратно вскрыт, и из порошка торчала единственная вещь из запасов самой Кассандры. Позолоченная кофейная ложечка из комплекта на шесть персон, которую ей на крещение подарила ее жуткая бабка.
– У тебя в семье есть хоть кто-то нормальный? – как-то раз поинтересовался Линус.
– Бабушка по папиной линии. Но она умерла от инфаркта, когда мне было восемь. Думаю, дед ее довел.
Лишь один предмет на столе не имел отношения к их новой деятельности – банка с тараканом. Кассандра поймала его несколько дней назад и посадила в герметичную банку, чтобы посмотреть, как долго тот проживет. Теперь он стоял на столе, выполняя роль начальника службы безопасности. Двигались на насекомом лишь его антенны. Они шарили в воздухе, словно и правда контролировали потенциальные угрозы.
Пока Кассандра ведерком насыпала гору порошка на стеклянное покрытие весов, Линус поднял банку, изучая таракана. Его угольно-черное сегментированное тельце было похоже на идеально откалиброванный часовой механизм, на мгновение остановившийся в ожидании завода.
– Почему он еще жив? – спросил Линус.
– Они жили и будут жить всегда, – ответила Кассандра, не отрывая взгляда от порошка. Она говорила почти не дыша, чтобы не сдуть порошок, затем соскребла чуть-чуть лезвием ножа и стряхнула остаток в пакет.
– Но все равно, почему? – не унимался Линус, тряся банку; таракан не двигался. – Он не получает ни еды, ни воздуха, ни веселья, ни секса. Пространства тоже нет, ничего нет. И все равно он жив. Почему?
Кассандра пожала плечами.
– Может, потому, что должен. Вариантов нет. Вот твой отец. Он же тоже продолжает жить.
– Хотя хочет умереть.
– Он так говорит, да. Вот интересно, если бы ты к нему пришел типа с ножом. Захотел бы он тогда?
Линус погрузился в фантазии. Лезвие ножа, острое как бритва, морщинистая шея отца, кровь, которая хлынет, когда будет перерезана сонная артерия. Не. Он снова подумал о старой доброй подушке на лицо, хотя знал, что никогда этого не сделает.
– А вообще какая разница, – сказала Кассандра, готовя следующий пакет. – Мы отвлекаемся. Смотрим кино, трахаемся, бегаем, едим лапшу. Зачем? Чего мы хотим добиться? По какой