председатель сельсовета говорил, что в поселке ― стрельба… Гиляки воюют с русскими…
– Охотники долго в меня стреляли… Часа два-три, может, больше… Темнеть стало… Я стрелял, потом пять выстрелов. Больше никто не стрелял.
– Ты знаешь, что ты всех убил и свою… хм… невесту тоже?!
– Знаю сразу, когда стрелял. Они хотели меня убить, и могли убить других людей. Шибко пьяны все были. Стреляли, куда придется… Они стреляли в председателя, когда он шел к ним и просил, чтобы они не стреляли… Шибко пьяны были!
– А зачем же невесту было убивать, Ульгучье? Ей же всего 18 лет!
– Она тоже была шибко пьяна и тоже стреляла…
– Ясно дело! ― подытожил Савчук, забирая у Ульгучье гильзы. Тем временем, Колька вытащил наручники… Ульгучье послушно протянул руки. Мужики переглянулись, но ничего не сказали. Председатель, видя, что дело подходит к концу, предложил нам позавтракать, и обсохнуть. Чему мы все были чрезвычайно рады. Тогда-то Колька и одел наручники Ульгучье на ноги
– Посиди, покуда!
Он так и отказался наручники снять, хотя мужики на этом настаивали, но Савчук промолчал, и мы повезли Ульгучье, закованного в наручники по рукам и ногам.
После короткого и скорого завтрака (мы уже все торопились домой, ибо основное дело было сделано ― преступник арестован, в поселке воцарился конституционный и гражданский порядок), каждый занялся своим делом. Савчук стал допрашивать свидетелей. В этом ему должны были помогать Соболев и Колька, а участковый должен был помогать мне ― вскрывать трупы. Но так как Прокопыч боялся крови и «мертвяков», то он поменялся с Колькой обязанностями. Я видел, что старлей не из храброго десятка, что касается «мертвяков». Поэтому он, как только мы пошли к фельдшерскому пункту, начал бахвалиться, что «любит вид свежей крови и ее запах до одури», а «анатомия человека всегда вызывает у него любопытство»…
– Ты, что, Коля, больной? ― по-доброму, спросил я его.
– Я ― опер. И мое отношение к крови и трупам ― законно!
Так именно и определил свое отношение к свежей человеческой крови и человеческим трупам, как «законное». Я промолчал. Помогал он мне хорошо, и я закончил работу быстро (раньше, чем отобрали показания мужики). Было, действительно, сделано всего пять выстрелов. Первым выстрелом Ульгучье убил сразу двух, стрелявших из прихожей. Пуля прошла по диагонали (так были расположены стреляющие в него охотники) ― через сердце одного и голову другого. Предварительно она пробила дубовую входную дверь. Ульгучье ни одного из убитых не видел и стрелял на слух.
Две пули он всадил подряд в горло и печень третьему охотнику. Четвертому охотнику он попал в правый глаз. Пятой пулей он прошил обе грудных железы Свете и легкое, ― пуля прошла навылет (от кровотечения в грудную полость она и погибла).
Как показало предварительное следствие, первыми начали стрелять охотники, когда увидели, как Ульгучье