мужчиной на виду у всего лагеря, а к тому же перебираться под его руку посчитала не совсем удобным. Неделю назад уже оставалась в кабине с мужчиной одна, опыт приобрела…
– Мне надо ещё проверить всех…
Егор легко понял причину беспокойства соседки, и, хотя совсем не имелось желания вылезать под ливень, подался к выходу сам.
– Оставайтесь. Оставайтесь, оставайтесь. Я к своим.
Сказал, абсолютно не имея понятия, в какой палатке укрылись отец с ребятами. Дверцы всех брезентовых домиков были плотно зашнурованы, и никого, собственно, не интересовало, где и с кем оказалась вожатая. Но раз забоялась саму себя и захотела, чтобы исчез, – вопросов нет.
Его не остановили ни словом, ни жестом, и он перебежал под ближайшую сосну. Отыскал над головой сук потолще, прижался к потемневшей от влаги золотистой чешуе ствола. Если смола прилипнет к рубашке, потом не отстирать. Кто будет виноват? Конечно, Пушкин! Вот если бы с Ирой Точилкиной оказаться в такой ситуации… Удастся ли вообще встретиться еще? Вот где грация и красота!
Оборвал себя. Самое постыдное для мужчины – сравнивать женщин для личной выгоды. К ним надо или как в омут с головой, или…
– Скоро не кончится, – вдруг раздалось за спиной.
Егор отпрянул от ствола: с другой стороны сосны стояла Вера и вприщур, спасая от дождя глаза, глядела вверх. Только ведь самый толстый сук он уже занял.
– Зачем вы вышли?
– У нас в отряде мушкетёрский девиз: «Один за всех и все за одного».
Тогда могла бы и воспротивиться его уходу из палатки…
– Вы промокли.
– Не больше вашего.
– Перемещайтесь сюда, здесь меньше капает.
– А в палатке не капает вообще, – пожала плечами Вера.
И улыбнулась, всё понимая, принимая, успокаивая и прощая одновременно. Благородно оставляя при этом мужчине право выбора – идти или остаться.
А она не такая уж и простенькая против Иры…
– Вы – первая, – с радостью согласился вернуться под тесную крышу Егор.
– Вместе, – не согласилась пионервожатая больше делиться.
Под дождем едва не взялись по-детски за руки, чтобы не упасть в мгновенно образовавшиеся лужи. У палатки Егор элегантно распахнул мокрый полог, позволяя даме юркнуть в темноту первой. Стойко выдержал непогоду, пока Вера устраивалась среди коробок, и лишь после этого нырнул следом.
– А холодно, – произнесла в темноте Вера.
Не просила погреть – конечно же, нет, просто констатировала факт. Но Егор, распознав по белым ободкам на спорткостюме скрещённые на груди руки, принялся быстро-быстро тереть, разогревая, женские плечи. Вера не сопротивлялась – опять же сама проделывала подобное со своими юнармейцами. В том, что ей могла быть приятна мужская забота, она себе никогда бы и не призналась. Идёт выживание в экстремальных условиях, – какие нежности, о чём разговор! От них она еле отбилась в джипе, колено до сих пор болит. Вольности с противоположной стороны пока не допускаются,