сопоставляются с Феофаном-оратором. Принципиально важно, что Н.Д. Кочеткова выявила влияние его «слов» и «речей» на творчество М.В. Ломоносова и А.П. Сумарокова. «Живое слово Феофана, проникнутое мирскими заботами и интересами, нашло сочувственный отклик не только у его современников и ближайших продолжателей, но и у русских писателей второй половины XVIII века»[95]. Н.Д. Кочеткова отметила, что влияние жанра было плодотворным, а вся «ораторская проза Феофана Прокоповича представляла собой богатый и ценный источник для писателей русского классицизма, обращавшихся к самым разным жанрам, на протяжении нескольких десятилетий она оставалась живым явлением и участвовала в литературной борьбе последующих поколений»[96].
В 1979 г. в серии «Русская старопечатная литература (XVI – первая четверть XVIII в.)» вышел том «Панегирическая литература петровского времени», подготовленный В.П. Гребенюком. Здесь помещены шесть «слов» Феофана Прокоповича, дан обстоятельный обзор панегирических произведений первой четверти XVIII в. Открывается издание весьма содержательной статьёй В.П. Гребенюка «Панегирические произведения первой четверти XVIII в. и их связь с петровскими преобразованиями», в которой исследователь называет Феофана Прокоповича не только идеологом Петра, пропагандирующим его идеи и начинания, но и «проповедником нового типа»[97]. Учёный на примере «Панегирикоса, или Слова похвального о преславной над войсками свейскими победе» представляет образец жанра панегирического произведения, его проблематику, поэтику, отмечает характерную для Феофана-художника черту – взаимодействие произведений разных жанров, созданных на одну тему, в данном случае – «Панегирикоса» и эпической поэмы «Епиникион». В.П. Гребенюк пишет об их влиянии на дальнейшую судьбу жанров, особенно по линии панегирической литературы: «Своим похвальным словом, одобренным Петром, Прокопович дал пример использования панегирических образов в литературе и искусстве»[98]. Однако трагедокомедия «Владимир» не стала и здесь предметом сколько-нибудь детального анализа, чаще всего исследователи лишь отмечали актуальность, сатиру, систему политических намёков, своеобразие языка, присущие пьесе.
В начале 1980-х годов появились монографии Г.Н. Моисеевой («Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли XVIII века», 1980) и В.А. Бочкарёва («У истоков русской исторической драматургии: последняя треть XVII – первая половина XVIII в.», 1981). Труд Г.Н. Моисеевой посвящён важной и сложной проблеме: изучению того, как отражались в искусстве XVIII в. памятники древнерусской культуры[99]. В главе «На пути к новой русской литературе» (академическая «История русской литературы», 1980) Г.Н. Моисеева даёт высокую оценку творчеству Феофана Прокоповича как горячего сторонника реформ Петра I и умелого пропагандиста идей преобразователя. Г.Н. Моисеева отмечает публицистичность и злободневность «Владимира», сближая пьесу с классицистической драматургией, называя её «преддверием