установлены связи с предшествующей стихотворной культурой и намечены перспективы изучения её влияния на интимную лирику последующего времени. Однако тщательного литературоведческого и культурологического исследования лирики Петровской эпохи пока не было, и справедливости ради следует отметить, что мир любовных, дружеских переживаний наших предков, выразившийся в «неуклюжих» и «смешных» в нашем восприятии строках, остаётся во многом непознанным и загадочным.
И в отечественном, и в зарубежном литературоведении в разной степени изучена жанровая система стихотворства Петровской эпохи в целом и в творчестве Феофана Прокоповича, в частности. Проблема художественного метода и метрической системы Феофана Прокоповича (и в целом поэзии Петровской эпохи) ещё не решена в науке, мнения учёных на этот счёт весьма разноречивы. Проблемой в современной теории литературы (уже – в стиховедении) является стихосложение Петровской эпохи. Хотя к этому разделу литературоведения обращались В.Н. Перетц, В.М. Жирмунский, Б.В. Томашевский, С.М. Бонди, Л.И. Тимофеев, П.Н. Берков, А.В. Позднеев, В.С. Копылова и А.М. Панченко, С.В. Калачёва, Б.П. Гончаров, В.А. Западов, A. А. Илюшин, О.И. Федотов, М.Л. Гаспаров, В.Е. Холшевников,
B. К. Былинин и др., обстоятельно не исследована поэтическая система Феофана Прокоповича в стиховедческом аспекте. Есть лишь отдельные упоминания, чаще всего в связи с реформой стихосложения в XVIII в.[143]
Так, исследователи русской литературы XVIII в. до сих пор спорят о жанре «Епиникиона». Г.А. Гуковский считал это произведение одой, «в которой Феофан придаёт проклятию изменника Мазепу и восторженно воспевает величие победителя Петра», «“Епиникион”, так сказать, официальное произведение, написанное усложнённым стилем, славянозированным языком, с применением риторических украшений и мифологических образов»[144]. Учёный усматривает прямую связь «Петриды» с образом Петра у Феофана[145]. Налицо противоречие в аргументации: мотив проклятия никогда не был и не мог быть в структуре оды, наоборот, этот мотив – неотъемлемая данность поэмы.
П.Н. Берков и со ссылкой на него И.П. Ерёмин однозначно рассматривают «Епиникион» как поэму, отмечая, с одной стороны, его связь с древнерусскими воинскими повестями и, с другой стороны, его влияние на «исторические» поэмы второй половины XVIII в.[146] В.И. Фёдоров вполне солидарен с их мнением: «“Епиникион” можно посчитать прообразом будущей поэмы»[147], а П.А. Орлов поддерживает ГА. Гуковского: «Этот панегирический жанр предшествовал в России классицистической оде»[148].
Своим суждением об «Епиникионе» Г.Н. Моисеева подчёркивает сложность жанровой классификации памятника: называя его поэмой, утверждает, что «“Епиникион” приближается к торжественной оде»[149].
Н.Ю. Алексеева, занимаясь развитием одической формы в XVII–XVIII вв., исследует лишь одну оду Феофана Прокоповича, посвящённую Петру II, написанную Феофаном в 1727 г. на латыни и