а вы-то сам можете себе ответить на этот вопрос?
В классе загорается тишина. Учитель ёрзает на стуле и прячет взгляд.
– Вам сколько, Никита Владимирович? Вы только окончили институт. Двадцать три – двадцать пять? И что – как вы думаете, можно на самом деле ответить на вопрос «Кто я?». Да откуда я знаю, кто я! И вы – откуда знаете, кто вы? Блин, и я сейчас вообще не про: «сын», «учитель», «друг детства твоей покойной сестры, который почему-то предпочёл забыть, что когда-то с тобой разговаривал вне школы». Кто вообще знает ответ на этот вопрос? Мы вот литературу тут изучаем. Стихи читаем, романы. Писателю может быть под семьдесят, но в большинстве анализов его творчества мы увидим, что так или иначе тема поиска себя прослеживается на всём его творческом пути. Я думаю, что понять ответ на вопрос, который вы задали в эссе, Никита Владимирович, можно только в последние мгновения перед смертью. Потому что вот тогда история и становится дописанной. А до тех пор… если ты сегодня добропорядочный гражданин, это не значит, что завтра жизнь не толкнёт тебя на преступление. Если ты отпетый мошенник, это не значит, что раскаяние не настигнет тебя и не заставит поменяться. Жизнь капец непредсказуемая, так почему я уже в шестнадцать лет должен знать ответ на вопрос: «Кто я?» Почему – в следующем году выбирать профессию? Ведь всё, что я до сих пор делал – это шёл по проторенной кем-то давно дорожке. А может, это и не моя дорожка?
– Ты всё сказал?
– Да, всё. Не считаю нужным лить дальше воду.
Звонок, знаменующий окончание урока, оказывается не в состоянии поднять замерший от удивления класс. Никита Владимирович с громким хлопком закрывает журнал, вычертив там не обещанную прежде «двойку», а «единицу». Но как раз-таки это, Мэтт знает, хороший знак: учителя не имеют права на такую оценку, Рим Сергеевич, директор, по секрету рассказал (Мэтту повезло, что когда-то у них с тётей Люсей был роман, и теперь Рим Сергеевич относится к парню с симпатией). Скорее всего, его просто хотят припугнуть, а позже исправить эту якобы устрашающую «единицу» на «четвёрку». Да в любом случае, самого Мэтта слабо интересуют оценки. Потом бы леща от тёти только не получить, как она узнает.
– Просто замечательно. Прямо сейчас пойдём к директору, Митрофан.
Митрофан ухмыляется. К директору – нашёл, чем его испугать! А вот от угрозы разговора с тётей уписался бы от страха.
Перед тем, как уйти вслед за учителем, Мэтт встречается взглядом с Киром. Друг в спешке отворачивается, сделав вид, что очень заинтересован разговором с одним из приятелей. И всё же теплота растекается по животу: Кир защитил его. Несмотря на то, что Мэтт сделал. Значит ли это, что Кир – тот самый друг на все времена, о котором все мечтают?..
И которого Мэтт до этого дня совсем не ценил.
Белокурая соседка по парте опять пихает локтём Мэтта и толкает к двери:
– Ну чего ты застыл? Пошли уже.
– Ой, а ты тоже пойдёшь?
– Конечно, я пойду. Это же мой отец!
– Ну и странные ты вопросы задаёшь, – удивляется