от других, а воля – только от тебя.
В заметках А. Камю находим своеобразные переклички с другими мыслителями. «Понять – значит сотворить» [Там же: 425]. Как это похоже на мысль М. М. Пришвина: «Увидеть – значит изменить». Хрестоматийным стал тезис М. Хайдеггера: «Язык – дом бытия». У Камю эта мысль выражена конкретно и личностно: «Да, у меня есть родина: французский язык» [Там же: 550].
Перелистаем записи замечательного английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма (1871–1965). О них сам Моэм говорил так: «Я записывал лишь то, что полагал полезным в будущем для своей работы, и хотя там, особенно в ранних записях, много личных наблюдений и размышлений, но только потому, что я собирался наделить ими выдуманных персонажей, я относился к своей записной книжке как к складу заготовок, чтобы использовать их в будущем – ни для чего другого» [Моэм 2003э].
Наше внимание привлекут сентенции филологической направленности: «Чтение не делает человека мудрым; оно лишь придает ему учености»; «Одно и то же предложение никогда не производит на двух людей одинакового действия, и первые мимолетные впечатления от любого из составляющих его слов будут у них совершенно различными». Гуманитарию полезными окажутся и такие мысли писателя: «Одно из важнейших различий между христианством и наукой состоит в том, что христианство придает индивиду огромное значение, а для науки он особой ценности не представляет»; «Изучение этики является неотъемлемой частью познания Природы; ибо прежде чем научиться действовать правильно и разумно, человек должен осознать свое место в мире». Эти фразы так и просятся в эпиграфы.
Однако подавляющее число записей – это развернутые характеристики стиля английских авторов.
Джереми Тейлор. Пожалуй, не найти писателя, о котором с большим основанием можно было бы сказать: стиль – это человек <…> главное очарование книги «Благочестивая смерть» заключено в общей атмосфере, благоуханной и строгой, спокойной и утонченной, как старинный парк; и еще более – в дивной поэтичности отдельных фраз. Нет страницы, где не встретишь удачного выражения, как-то по-новому расставленных привычных слов, обретающих вдруг необычную выразительность; не столь уж редко встречаются яркие фразы, перегруженные деталями, как вещица в стиле раннего рококо, когда не знали меры в украшениях, удерживаясь тем не менее в пределах отменного вкуса.
Ещё одна оценка:
Стиль Мэтью Арнольда. Превосходный способ облекать мысли в слова. Ясный, простой и точный. Он напоминает чистую, плавно текущую реку, пожалуй, чуть слишком спокойную. Подобно платью хорошо одетого человека, которое не бросается в глаза, но неизменно радует случайный внимательный взгляд, стиль Арнольда безупречен. В нем нет ни малейшей навязчивости, ничто – ни яркий оборот, ни броский эпитет – не отвлекает внимание от сути; однако, вчитавшись, замечаешь продуманную стройность фраз, гармоничный, изящный, элегантный ритм этой прозы. Начинаешь ценить меткость выражений и невольно дивишься тому, что столь сильное впечатление создается самыми простыми безыскусными