Смит); Книги думают за меня (Чарлз Лэм); Слова – это то единственное, что остаётся на века (Уильям Хэзлитт); Молчание – особое искусство беседы (Уильям Хэзлитт); Знания достигаются не быстрым бегом, а медленной ходьбой (Томас Бабингтон Маколей); Сейчас у нас с Америкой общее всё, кроме языка (Оскар Уалд); Почти все наши ошибки, в сущности, языкового характера. Мы сами создаём себе трудности, неточно описывая факты. Так, например, разные вещи мы называем одинаково и, наоборот, даём разные определения одному и тому же (Олдос Хаксли); Отец стихотворения – поэт; мать – язык (Уистен Хью Оден); Слава и одновременно позор поэзии в том, что её средство – язык – ей не принадлежит, не является её, так сказать, частной собственностью. Поэт не может придумать новых слов; слова, которыми он пользуется, принадлежат не природе, а обществу (Уистен Хью Оден).
Дневники. В записной книжке А. Камю есть заметка: «Память слабеет с каждым днём. Надо решиться вести дневник. Делакруа прав: все дни, которые не описаны, словно бы и не прожиты» [Камю 1990: 528]. Если записные книжки – строительные леса, то дневники – это отчёт, с помощью которого автор ещё раз переживает только что прожитое, оценивая и жизнь, и себя. Записные книжки существуют только для их авторов, как диалог со своим творчеством и своей душой. Эти книжки предельно искренни, лаконичны до афористичности, а дневниковые записи на подсознательном уровне ориентированы на потенциального читателя, а потому более пространны, логически выверены. В XIX в. существовал обычай знакомить со своим дневником близкого друга, свою невесту.
Что такое дневник – об этом писатель Ю. М. Нагибин в предисловии «От автора» к своей книге «Дневник» сказал так. В слове дневник заложено понятие фиксации прожитых дней. Он ведётся изо дня в день. Дневник в принципе – жизнь, прослеженная в днях. Характерный признак – дата каждой записи. Это временная последовательность фиксируемых событий и переживаний автора [Нагибин 1996: 3]. Нет дат – это записная книжка. Если записи делаются по памяти спустя какое-то время, то это уже переход в мемуары.
Образцом дневника для Нагибина, например, послужили три тома записей Александра Васильевича Никитенко (1804–1877), литературного критика, историка литературы, цензора, академика, автора «Опыта истории русской литературы». «Дневник» Никитенко – своеобразная летопись общественной жизни России 1820–1870-х годов. Он содержит ценный литературный и исторический материал. Полное издание в трёх томах вышло в свет в 1955–1956 гг. В этом дневнике, замечает Нагибин, мало об авторе, много и подробно о том, что окружало автора, как складывалась историческая жизнь России [Там же: 3]. Добавим, что биография А. В. Никитенко – пример того, как жизненное кредо, сформулированное в дневнике первых лет, может быть реализовано в судьбе человека:
Самообразование, беспрерывное самоусовершенствование, внутреннее самоустройство в видах возможного умственного и нравственного возвышения – вот великая задача, вот труд, который стоит величайших усилий [Никитенко