верное слово. Твое счастье, что в смертях дочерей я виню детей Иттни. Они поставили дроу на острие атаки, в то время как сами предпочли позиции прикрывающих. Наши давние союзники из степей поступили благородно, приняв основной удар на себя, а Светлый Лес… всегда был и останется «светлым».
«Пожалуйста, только не надо впутывать меня в политику!» – запаниковала было Хэйт, но тут же одернула себя: да кто она такая, чтобы ее в разборки между расами вовлекать? Нос не дорос еще.
И тут в голову адептке пришла мысль, лучшая из всех, что когда-либо посещали ее – в обеих реальностях.
– Это не может быть платой, – выговорила Хэйт, открывая инвентарь и извлекая из него один предмет. – Но может быть подношением. Мать Дома Бестий, прошу, примите мой скромный дар.
На вытянутых руках она держала картину. «Искру Архидемона».
Глава Дома Бестий рассматривала подарок так долго, что Хэйт засомневалась – действительно ли мысль была отличной?
Наконец унизанная кольцами рука коснулась полотна.
– Дар принят.
Прежде Хэйт думала, что со жрицами Ашшэа – трудно. Их реакции сложно предугадать, а «бедная» мимика не облегчает задачу нисколечко. Но там хотя бы были оповещения об изменении репутации, и можно было как-то сориентироваться, если течение разговора завернуло не туда, куда следовало.
Здесь же каждое словечко было подобно вышагиванию по тонкому льду. Без подсказок от системы, без уверенности в «попадание», без понимания куда и зачем она бредет…
– Ты слаба, – выдала наблюдение НПЦ, снова поставив в тупик адептку сменой темы разговора. – Ты ничтожнее пыли, немощней новорожденного. Но ты можешь творить, и это не мало. Бестией тебе не стать, как не может вода стать камнем. Но вода может стать льдом, а лед – сковать любого глупца, решившего испить водицы.
Хэйт замерла. Однажды одна темноухая непись, приснопамятная жрица Каштэри, выдала ей хоть и отдаленно, но схожую речь. В итоге все закончилось заданием на смерть циклопа… и древним пергаментом.
«Неужели?»…
– Ты слаба, – повторила Глава Дома Бестий. – Тебе не стать Бестией. Но ты можешь рискнуть и ступить на путь боли, страданий и ужаса. Согласившись, ты проклянешь и меня, и этот день, и себя самое – за согласие. Ты вправе будешь уйти, но обратной дороги не будет. Ты слаба – и наверняка сломаешься. Я спрошу лишь один раз: хочешь ли ты попытаться пройти дорогой мучений, крови и кошмаров?
«Это было превосходнейшее вложение капитала», – с дрожью от волнения подумала Хэйт прежде, чем выпалить жаркое:
– Да!
На лице Бестии промелькнуло что-то, отдаленно схожее с жалостью.
Непись хлопнула в ладоши, и из тьмы вынырнула копия той дроу, что доставила Хэйт в обитель.
– Отдай Тарише все, что у тебя с собой и на тебе, – велела Глава Дома; заметив выпученные глаза пришлой, снизошла до пояснения. – Первым тебя ждет шаг познания. Когда дочери Дома проходят его, мы следим, чтобы познающая не ушла за грань. По счастью,