они по-настоящему упрямые, – сухо откликнулся он и, глядя сверху вниз на ее изумленное лицо, добавил: – Сама увидишь.
Но если размеры Софийского собора поражали воображение, то представшее ей на второй день за рекой просто потрясало.
Из детинца, как еще называли кремль, они проехали через врата огромной Пречистенской (Богородицкой) башни с каменной надвратной церковью, а потом – по огромному деревянную мосту. Под ними простирался замерзший Волхов, по которому с севера на юг пролегал древний торговый путь в Днепр, до Киева, и который на севере впадал в Ладожское озеро, в свою очередь соединенное Невой с Финским заливом Балтийского моря.
А перед ними раскинулась Торговая сторона.
– На этой стороне два конца, – объявил Милей, когда сани заскользили по мосту, – Словенский и Плотницкий. А между ними Торг. Вот туда мы и едем.
Она никогда не видела ничего подобного. Рядом с величественной церковью виднелось гигантское открытое пространство, тянувшееся до самого речного берега и до причалов.
Оно было покрыто смерзшимся, утоптанным снегом, а на снегу были расставлены длинные ряды разноцветных прилавков – не сосчитать сколько.
– Да их, наверное, целая тысяча наберется, – сказала она.
– Может быть.
Милею надо было заниматься делами, он ушел, а она все утро бродила по городу одна. То, что она увидела на Торгу, ее чрезвычайно удивило.
Ибо перед ней открылась древняя торговая империя Севера. Каких только людей там не было, даже зимой: не только славяне, но и немцы, шведы, прибалтийские торговцы из литовских и латвийских земель. Один толстяк, торговавший соленой рыбой, даже уверял ее, будто в юности с сельдяным флотом доплыл до западного острова Англия.
Здесь можно было купить все, что угодно.
Какую только еду здесь не продавали, а еще – огромные горшки меда, бочонки соли и ворвани. Рыбы здесь было изобилие, даже зимой. На прилавках высились бочки угрей, сельди и трески. Она вскоре узнала, что особенно любят новгородцы леща и палтуса. Повсюду можно было увидеть целые вороха мехов: медвежьих, бобровых, лисьих и даже собольих. Привлекала глаз расписная глиняная посуда и бесконечные ряды красиво выделанных кожаных изделий.
– А в конце лета, – сказала ей одна торговка, – привозят хмель, целыми телегами. То-то и запах стоит! – улыбнулась она.
Продавались здесь и всевозможные украшения, с большим изяществом вырезанные из кости и ро́га северного оленя. Торговали и моржовым бивнем, который именовали «рыбьим зубом».
А еще она увидела здесь множество икон.
Внимательно рассмотрев их, она заметила разницу между ними и теми иконами, что привыкла видеть с самого детства.
Эти были ярче, контуры фигур на них очерчены четче и определеннее. Их красный фон воспринимался как взрыв яркого цвета в ледяном северном пейзаже, словно бодрящий северный холод породил новое, куда более неистовое божество, воцарившееся над морскими побережьями и лесами. То была новая, еще только развивающаяся