грации, невысказанного очарования и могучего соблазна, перед которыми не мог устоять его юношеский, ищущий и мятущийся дух.
Его заметили, предложили попробовать себя в создании скульптурных образов, и он преуспел, обнаружив ранний талант и незаурядные способности к обучению. Его пристанищем стали подвальные помещения музея-студии мадам Тюссо2, где он оттачивал свое мастерство среди опытных ваятелей.
Попутно, Ронни не оставлял без внимания своего отца и сестру. Прочитав заметку в «Таймс» о бракосочетании Джека и Патриции, Ронни связался с сестрой. Патриция питала нежные чувства к брату, для нее он был чем-то похож на отца. Патриция убедила Джека принять Ронни на должность личного секретаря. Мистер Джек, наученный горьким опытом совместного ведения бизнеса с Роем, теперь самостоятельно контролировал деятельность своей строительной империи. Он согласился взять Ронни, чтобы тот получил хорошо оплачиваемое место и должность, осуществляя только секретарские и представительские функции.
Две недели назад Джек приобрел виллу, расположенную в итальянских Альпах, в районе Валле-Д’Аоста, в нескольких километрах западнее городка Эмавиль. Ронни пришлось изрядно посуетиться, подготавливая виллу к приезду Джека и Патриции. Погружаясь в бремя забот, он не забывал и про себя: арендовал домик на территории мотеля, что был неподалеку от виллы, отдыхал, наслаждаясь горным воздухом, лыжами и необременительными мимолетными свиданиями с легкодоступными женщинами.
Позже, когда день уже клонился к вечеру, Джек и Ронни закончили обсуждение деловых вопросов и поднялись на верхний этаж виллы в альпийскую комнату, специально пристроенную по желанию Джека. Отсюда открывался обзор на гору Розари, долину с комплексом домиков мотеля и на трассу в сторону городка Эмавиль, по которой цепочкой тянулись машины. Заходящее солнце окрашивало деревянные стены комнаты в желто-оранжевые цвета, в тон огонькам свечей золотого канделябра на круглом дубовом столе.
– Здесь ощущаешь величие мира, в котором ты – лишь песчинка, – со вздохом проговорил Джек. – Да… ты не знаешь, где сейчас Патриция?
В глазах Джека засквозили беспокойство и грусть.
– Когда я подъезжал к вилле, то видел, как она взяла снегоход и поехала по трассе, идущей вдоль склона горы Розари.
– Мне она ничего не сказала, – Джек холодно взглянул на Ронни и подошел к штативу с закрепленной на нем подзорной трубой. Покрутив настройку резкости, он навел объектив на заснеженный склон горы Розари, густо поросший лесом. Издалека склон горы походил на спину огромного мохнатого медведя, залегшего на зимнюю спячку. Его шкура зеленого цвета была припорошена снегом, и только шерсть на спине – столетние ели высотой в десятки метров – топорщилась вверх.
Некоторое время в комнате царило молчание, как вдруг Джек вскрикнул и поднял руку:
– О! Да я вижу снегоход, – он напряженно прильнул к объективу, Ронни подошел