прописано. Мы одним занимаемся, другие группы – другим. Все просто. На Первого не обижайся, он параноик, всех на подозрении держит, с тех пор как контузило.
– И как вам Припять зимняя? – свернул с темы Крап.
– Хреново, браток. Видел, сколько нас? Пятеро. Было тринадцать. Так и звались – «Чертова дюжина». Больше половины потеряли, мля.
– Что-то скорби не видно, – подначил сталкер.
Седьмой моментально озлобился:
– Потому что мы тут – не братья, не друзья-товарищи. И потому что у нас, сука, работа такая. И подыхать на ней – норма, нах. Я скорбеть разучился, когда каннибалов черножопых в Замбии мочил, которые моих напарников жрали.
– Ничего себе…
– Угу. Это вы, сталкерня, тут пальцы веером делаете, типа, мля, все повидали, одни вы, нах, не пальцем деланные. Ни хера вы не видали.
– Может быть… Кстати, девчонка вам зачем?
– Мышка? Мы ж ее подобрали, когда в Припять перли. Бомжевала, мразота мелкая. Напросилась. Ну а хрен ли – бросать что ли ее? Взяли. Недельку пожила нормально, решила сваливать. Пацаны к ней подкат – кто, типа, за харчи, за обогрев платить будет, мля? Она кочевряжиться затеяла. Ну, ее заломали и… – Семерка красноречиво ударил себя кулаками по бедрам. – Дернули по кругу. С тех пор онемела, пищит только. Зато дает без вопросов. Скучно станет – можешь тоже натянуть. Или правду говорят, что вы, сталкерье, заднеприводные все?
Теперь разозлился Крап.
– Неправду. Только девчонку я не трону.
– А че, брезгуешь? Брось, у нас все ребята в этом плане здоровы. Или сам того, цепанул чего? Тогда да, не смей даже. А, во, слушай, че вспомнил: в Африке с этим делом пиндец какой-то был. Там бабы через одну с трипаками или сифилисом вообще. А трахаться-то охота, мы же не роботы, епт. И знаешь, че придумали?
– Нет.
– Приходишь, короче, в деревню, спрашиваешь, у кого тут дочки-целки, выбираешь одну, мамке пять сотен зеленью на лапу – и все. Делай что хочешь, можешь даже не возвращать. Типа женился. Всем отрядом ее по кругу, а потом, того – в расход.
– Зачем? – ужаснулся сталкер.
Тушенка комом встала у него в горле. Захотелось опрокинуть хлипкий стол на этого мерзкого урода, так легко рассказывающего такие мерзости.
– А куда ей потом? Только в могилу. В деревню хер вернешься, да и не нужна там никому. Думаешь, эти мамки не знают, куда дочек продают? Как же! Знают. Только там на пятьсот баксов можно всю жизнь горбатиться. А детей рожать – каждый год. Приоритеты, понимаешь?
– Понимаю.
– Чего не жрешь-то? Зря, наверное, я тебе про трипаки сказал?
– Да нет… – задумчиво ответил Крап, отрешенно глядя на Седьмого. – Я так, о своем…
И вдруг сталкер закашлялся. Хрипло и надрывно, все больше краснея с каждым мгновением. Решив, что гость подавился, наемник встал из-за стола, бросился на выручку.
Этого Крап и ждал. Когда собутыльник подошел на достаточное для удара расстояние, сталкер выбросил в его сторону руку с зажатой в ней