наши войска, которые захватывали мосты и обеспечивали дороги для наших танков. Последовали тяжелые воздушные бои. Я потерял двух пилотов – первые потери моей эскадрильи – не добившись никаких успехов. Мы также приобрели ценный опыт, который заставил нас в дальнейших боях со «спитфайрами» вести себя очень осторожно.
Мой второй бой со «спитфайрами» произошел севернее Руана, где мы увидели большую группу английских истребителей, летевших в строю, который мы называли «идиотской змейкой» – каждый следующий самолет летел чуть сзади и чуть ниже ведущего, качаясь взад и вперед. Я пошел в атаку на «спитфайр», который счел последним, но другой прострелил мне радиатор, который был самой уязвимой деталью Ме-109. Я был вынужден садиться, когда у меня заклинило мотор.
После окончания Французской кампании мы в течение месяца базировались возле Амстердама, прикрывая нефтеперегонные заводы. 8 августа 1940 года, ровно за пять дней до «Адлертага» (операции люфтваффе по уничтожению Королевских ВВС), нас перевели на аэродром подскока чуть южнее Кале. Мы все еще были 1(J)/ZG-76, однако нас подчинили JG-2, и мы летали над Англией до 30 ноября 1940 года. Бои над Ла-Маншем были особенно упорными, и мы потеряли многих пилотов. Часто это происходило из-за приказов, отданных Герингом. Он хотел, чтобы истребители оставались с бомбардировщиками, чтобы отгонять британские истребители. Но происходило прямо противоположное.
«Харрикейны» охотились за «дорнье» и «юнкерсами», но в особенности за «штуками», а «спитфайры» связывали нас боем. Единственным способом остаться в живых было нарушить глупый приказ. Некоторые командиры, такие как Макс Ибель и Галланд, игнорировали приказы, и их пилоты добились больших успехов. Королевские ВВС были укомплектованы высокопрофессиональными пилотами, и пара боев запомнилась мне, как самые упорные дуэли один на один за всю войну.
Первую стычку я помню прекрасно. В июле 1940 года мое звено (Schwarm) летело на 2000 метров выше строя Do-17. Мы увидели «харрикейны», набирающие высоту для атаки, и «спитфайры», поднимающиеся навстречу нам. Я приказал двум моим пилотам заняться «харрикейнами». Я со своим ведомым, которого мы называли Rottenflieger, повернули навстречу четырем «спитфайрам». Переворотом мы атаковали их. Я обстрелял одного, и он задымился, «спитфайр», которого атаковал мой ведомый, взорвался. Остальные два проскочили между нами и развернулись, чтобы атаковать. Но мы пошли вверх, используя скорость пикирования для набора высоты.
Я оглянулся и увидел «спитфайр» всего в 20 метрах позади себя. Я также увидел вспышки пулеметов. Я увидел, как трассы пролетели мимо моей кабины, и услышал несколько шлепков, но затем мой ведомый сбил его. Затем он в свою очередь был сбит «спитфайром». Я сумел отвернуть и сам сбил «спитфайр», который сбил моего ведомого. Все это выглядит довольно запутанно, но таков воздушный бой. Мои два летчика, которые были сбиты, опустились на парашютах в Ла-Манш, однако их вскоре подобрали. У меня была одна подтвержденная победа, одна вероятная и один подбитый. Четыре