взяла у меня триста долларов и сказала, чтобы с тобой я рассчитался отдельно.
– Что-о? Вот же сука! Никак не откажется от своих подлых привычек.
– Да ладно, забудь, – махнул я рукой.
Граница Армении издали казалась синеющим морским горизонтом. Ноги у меня были ватные, но Юркина решимость и его легкий шаг сами вели меня к намеченной цели.
– Нет, вы, грузины, не перестаете меня удивлять, – опять взялся за свое Юрка.
– И чем же еще мы тебя так удивляем?
– Сколько вы будете терпеть этого Саакашвили?
– А сколько мы его терпим?
– Не знаю, вот уже восемь лет он житья вам не дает.
– А что бы сделали вы, армяне, будь вы на нашем месте? Очень любопытно.
– Что бы мы сделали? В девяносто восьмом, когда они вошли в парламент и начали притеснять народ, мы за один день одиннадцать депутатов предали земле.
– Да вы маньяки, – заметил я.
– А вы – мазохисты.
– Ладно уж, со стороны всё всегда проще кажется. В чужом сражении легко быть генералом.
– Для кого оно чужое? Я что, по-твоему, не грузин, что ли? Да, я армянин по крови, но я – истинный тбилисец.
– Мне сейчас не до споров. Видишь – еле иду. Далеко еще?
– Или эта война с Россией? – продолжал он не слушая меня. – Мы ее начали? Сперва Абхазия, потом Самачабло бомбили, устраивали провокации. Достали, в конце концов… Русских разве что сладкими речами одолеешь – ничем другим. С единорогами, калашниковым и катюшей они Наполеона и Гитлера с землей сравняли.
– Но чеченцы ведь воевали с ними? – устало произнес я.
– А вы что, чеченцы? Или они от этой войны что-то выиграли? Сам подумай.
– Слушай, оставь меня в покое, а? Я еле дышу, так еще ты со своими разговорами!
– Вспомни Руставели, – не унимался мой провожатый. – «Из норы сердечным словом можно вызвать и змею»…
Я ничего не ответил; взмокший от пота, я снова рухнул на землю, превратившуюся в грязное месиво. Он подошел ко мне и присел рядом.
Светало, всепроникающие солнечные лучи постепенно высвечивали все окрестности. Не знаю, на каком расстоянии, в нескольких метрах или километрах, голоса пограничников, глухо, но все-таки до нас доносились.
– Если подумать, хорошо, что у нас, армян, был Маштоц, иначе остались бы вы без алфавита и без Руставели.
– Что-о?
– Что тут удивительного, ты разве не знал, что Маштоц создал ваш алфавит?
– Ты что, приключений на свою голову ищешь?
– Почему?
– Выходит, «Витязя в тигровой шкуре» Руставели написал под диктовку Маштоца?
– Э, Сандро-джан, не горячись! Весь мир знает, что ваш алфавит создали мы.
– В таком случае, чем был занят царь Парнаваз? – взревел я и вскочил на ноги, совершенно позабыв, насколько я был изнурен.
– Ну откуда мне знать!
– Ты, как я погляжу, просто свихнулся на национальной почве, – бросил я с раздражением и снова сел – уже спиной к Юрке.
– Ладно тебе, не обижайся, – Юрка положил мне руку на плечо.
– Может быть, и хинкали готовить вы научили?
– Хинкали