и, если не считать тошноты, чувствовала она себя хорошо, ей очень хотелось погулять по городу.
— Вернись в комнату, холод впускаешь, – заворчал Джонни, натянув одеяло до самого подбородка.
Лорелей вздохнула. Нет ни малейшей надежды, что он сумеет взглянуть на эту площадь и улицу глазами Лорелей, подумала она и закрыла створки. Пока она вытаскивала из чемодана одежду и развешивала в небольшом шифоньере, Джонни уже заснул. Лорелей взяла книгу, которую захватила с собой, легла рядом с Джоном и стала читать.
Через четверть часа фыркнула и захлопнула книгу. Ну и пусть! Пускай Джон спит себе, но у неё нет никакого желания сидеть взаперти в гостинице и слушать, как он храпит. Она привела в порядок блузку, взяла сумку и открыла входную дверь.
— Куда намылилась?
Лорелей застыла в двери:
— Пойду прогуляюсь по бульвару. Хотела дать тебе выспаться…
Джонни приподнялся на локте.
— Присядь-ка рядом. Я хочу отпраздновать первый день в Париже по-своему.
— Значит, не так уж ты и устал, – произнесла она медленно, подходя к кровати и томно расстёгивая блузку, чем давала понять свои намерения. Блузка полетела на тахту, а Лорелей стала расстёгивать юбку, юбка сползла по ногам на пол.
— А остальное снимай сам, – сказала она, подходя вплотную, пока не ощутила на себе его дыхание.
Джонни протянул к ней руки, и в считанные секунды Лорелей стояла перед ним обнажённая, а он смотрел на неё вожделенно.
Тем вечером он удивил её долгими нежными ласками, он знал, что Лорелей они нравятся. Это был один из тех раз, когда Лорелей почувствовала себя окружённой заботой и нежностями.
Если он любит её, то, может, воспримет благосклонно весть, что у них будет ребёнок. Может, это Лорелей создаёт себе проблемы или раздувает их. Как бы ни было трудно, она попыталась представить, как будет жить с Джоном и сынишкой. Ну почему она именно теперь забеременела, почему так скоро?
***
На следующее утро, когда Джон оставил её одну и пошёл обсуждать рабочий проект со строительной компанией, Лорелей решила пойти в Лувр. Она уже была там в прошлом году, но всё ей посмотреть не удалось.
Она часами блуждала по залам, поднималась и спускалась по лестницам, отыскивая павильоны, в которых выставлялись интересовавшие её произведения, присаживалась отдохнуть.
Ближе к вечеру прошлась по магазинам на Севастопольском бульваре: купила мало чего, раз в чемодан много не втолкнёшь.
На закате они с Джоном встретились, и он предложил подняться на Эйфелеву башню. Вышли из такси неподалёку от башни и прошлись по набережной, чтобы полюбоваться этой частью набережной Сены при закате солнца, которое садилось за дома багрово-оранжевым взрывом, в то же время зажигались первые лучики вечернего света.
Вдалеке над деревьями возвышалась макушка башни. Когда Лорелей с Джоном подошли к подножию башни, огромный железный корпус был полностью освещён.
Лорелей взглянула на очередь перед билетной кассой и услышала, как Джон