поставил бокал на столик:
— Слушаю.
— Я в эти последние месяцы только о работе и думала; ты ведь знаешь, верно?
— К чему клонишь?
— Ну, знаешь… – Как же трудно сказать!
— Лорелей, в чём дело? – он начинал раздражаться. Уселся поудобнее.
— Я забеременела, – выдохнула она.
Великое множество раз Лорелей пыталась представить себе, как он отреагирует. Всякое передумала, но не воображала, что он взорвётся смехом.
— Ну и шутку отколола. Но не испугаешь. Не поверю.
Пугать его? Лорелей сидела озадаченно. Мысли громоздились одна на другую у неё в голове, и она не могла произнести ни слова, но выражение её лица, должно быть, говорило само, потому что Джон перестал смеяться.
— Ты же пилюли пьёшь, не могла ты забеременеть! Не шути такие шутки.
— Я вовсе не шучу.
— Ты перестала принимать пилюли и ничего мне не сказала? Не спросила, что я об этом думаю? – он повысил голос.
— Ты не то подумал. Не сердись и говори потише… – попросила она почти шёпотом.
— Теперь понимаю, почему ты так вела себя в последние дни!
— Постарайся успокоиться, будь добр!
— Поставила меня к стенке, и после этого ещё я же и успокоиться должен? – во взгляде его сверкнуло что-то похожее на презрение. – Как ты могла такую подлость мне подстроить?
Джон рванулся прочь, но Лорелей ухватила его за руку. Он в свою очередь перехватил ей руку, сжав за запястье:
— Не прикасайся ко мне… – добавил Джон. Потом отпустил руку и молча ушёл, бросив её в баре одну.
Лорелей всё ещё не верилось, она смотрела, как он на негнущихся ногах спешно выходит из бара. У Лорелей перехватило дыхание.
Может, Джон чувствует себя так же, подумала она. Ощущает себя обманутым. С точки зрения Джона она не могла не признать, что он прав, но ведь она забеременела не специально; должно же это что-то значить.
Лорелей расстроилась, заплатила по счёту и направилась к лифту.
Пока спускалась с башни, взглянула в последний раз на расстилавшийся внизу город, сердце у неё в груди стучало так, будто не хотело прекратить попытки угнаться за собственными ударами.
Лорелей прислонилась лбом к стеклянной переборке и закрыла глаза. Она почувствовала, как подступают слёзы, и похлопала ресницами, чтобы отогнать их назад. К счастью, люди в лифте, похоже, предпочитали любоваться видом на город и на Лорелей внимания не обращали.
Она понадеялась, что Джонни стоит внизу и ждёт её, но его не было.
Не успела Лорелей ступить на землю, как вдруг ослепительный свет заставил её поднять глаза на башню: на Эйфелевой башне в придачу к уже горевшим лампочкам только что зажгли другие фонарики, они ярко светили и мигали, как на огромной искрящейся новогодней ёлке. Башня словно хотела ободрить Лорелей, чтобы она не падала духом. Башня звала её улыбнуться; и Лорелей улыбнулась, пусть всего лишь на мгновение.
По пути в гостиницу Лорелей попыталась дозвониться до Джона и отправила ему несколько эсэмэсок, но он не ответил. Лорелей пришла