этого большого города и пригорода приезжали к нему; либо за новыми сапогами, либо подправить свои уже немного сношенные.
Вилем уселся за работу: за неделю нужно сделать более десятка заказов. Это без учета мелких ремонтов, что будут приходить в течение недели.
Первым клиентом на сегодня был трубочист Мартин. Худосочный и высокий человек, он всегда говорил быстро и непонятно. Но каким-то чудом Вилему удавалось того понимать.
– Пан Вилем, с добрым вас днем.
– С добрым. Что у вас?
– Каблук нужно сделать. Оторвался, не полностью, но вот-вот отвалится, – затараторил тот быстро, – Потому что вот три дня назад мать свою похоронил. Похоронил. Когда шел в бюро с документами – споткнулся о каменный бордюр, и оторвал этот чертов каблук. Да вот ходил, ходил, а он – вот. Представляете себе? Похоронил. Три дня тому, двадцать первое октября!.. Жаль, очень жаль.
– Жаль, – еле проговорил Вилем. Кого и было жаль, так это самого Мартина. Так уж несчастно он выглядел, что хотелось просто обнять и пожалеть.
– Пан Вилем, когда вы сделаете, а? А то мне как можно быстрее нужно. Когда?
– Ну, здесь работы на час, может полтора. Думаю, можете прийти после четырех. Потому что у меня сейчас пару крупных заказов, люди еще с прошлой недели ждут.
– Хорошо-хорошо, пан Вилем! – и начал снимать обувь. Поставил на пол и пошел себе. Босиком! Ноги были слегка обмотаны какой-то ветошью.
– Пан Мартин, – Вилем даже вскочил, – Пан Мартин!
– Что? – удивился тот, словно впервые увидел Вилема.
– Вы что – так босиком и пойдете? Как это?
– А что – у меня есть выбор?
– Есть, конечно! У меня имеется пара туфлей от человека, который, к сожалению умер. Приходите после четырех, потом вернете. Размер такой же, как у вас.
– Можно конечно, – улыбнулся тот, – Буду признателен.
– Если хотите, можете купить их. Деньги отдадите понемногу, как будет удобно. Много с вас не возьму, без прибыли для себя – исключительно за материал, на который потратился.
– Нет, благодарю, пан Вилем… Не могу себе позволить.
– Совсем не дорого. Всего сто крон.
– Недорого. Но нет. Может, не доживу, и останется у меня перед вами долг. Нет. Не хочу после себя оставлять ничего лишнего в этом мире.
– Да что вы такое говорите.
– Благодарю, вы очень добры, но я откажусь. Лишь поношу их до вечера и верну, забрав свои.
– Хорошо, – согласился Вилем, – Не хочу быть навязчивым.
Странный человек. Люди поговаривают, что когда тот был на войне, то попал в плен, где долго пробыл, почти десять лет. Может потому он был таким горемычным и испуганным.
«Что же, не в моем праве осуждать людей. У каждого свое прошлое. Оно-то и создало наше сегодня. Я ведь тоже – не эталон!»
Вилем продолжал работу, да так увлеченно, что не заметил, как быстро пролетело время. Без пятнадцати четыре. Взялся за обувь Мартина. Мастерски