Когда вы последний раз видели пана Берана?
– Вчера.
– Вчера, – повторил полицейский, – В котором часу?
– Приблизительно в одиннадцать утра. Он мне принес свои башмаки, чтобы я отремонтировал. Должен был прийти после четырех, но – так и не пришел.
– А почему он был обут в дорогую обувь, на внутренних стенках которой был ваш значок?
– Потому что я ему дал ее.
– Почему?
– Потому что у него не было другой обуви. Он собирался уходить босиком.
– То есть вы всегда даете босоногим клиентам обувь других клиентов?
– Нет, это было впервые.
– Вы же понимаете, что обувь мы вам не вернем?
– Конечно. Только не совсем понимаю, зачем она вам.
– А что вы собираетесь сказать хозяину тех дорогих башмаков?
– Ничего.
– Как это?
– А так это. Его тоже уже нет.
– Умер? – удивился Кайзер.
– Да, убили несколько дней назад.
– А кто это был? Скажете?
– Сын владельца ресторана на Соукеницкой улице.
– Того француза? Как его? Перрье?
– Да, француза.
Полицейский сидел удивленный.
– А вы могли бы показать башмаки покойного трубочиста?
– Могу, – смешок вырвался из уст Вилема, – Если вам это чем-то поможет.
Вынес истоптанную пару серых туфлей:
– Вот. Я их отремонтировал. Но ясное дело, что себе их никто не купит. Потому их тоже можете забрать их себе. Возможно, это чем-то будет полезно.
– Хм… Нет, благодарю. Мне было достаточно взглянуть. Что же, пан Сикора. Благодарю, что выделили для нас ваше время. Простите, если обидели вас чем-то или доставили вам неудобства нашим визитом. Нужно проверить все.
– Работа у вас такая.
Только полицейские развернулись, чтобы уйти, Вилем заговорил:
– Знаете, пан Гутенберг. Мне сегодня ночью привиделся странный сон.
Кайзер удивленно оглянулся на Вилема.
– Сон?
– Да, словно Мартин Беран сказал мне, что умеет летать и прыгнул с крыши. Сегодня я таки получил известие, что он упал оттуда. Я к чему это говорю. Несколько дней назад снились мне вы. Хоть я вас до этого никогда не видел. В общем, будьте осторожны с лошадями.
Кайзер словно застыл на месте. Потом кивнул:
– Да, благодарю. Еще раз прошу прощения, – и ушел.
Сегодня у Вилема не было охоты работать, хоть ему и нравилось шить обувь. Он посмотрел в кошелек. Там был заработок за всю прошлую неделю – сто двенадцать крон.
«Так, значит, пятнадцать на жилье, двадцать на еду, еще двадцать в сундук. Остается пятьдесят семь. Пойду-таки в ресторан на Соукенницкой!»
Вилем начистил до блеска недавно сшитые для себя же башмаки и двинулся в ресторан. Официант поприветствовал его широкой улыбкой. Улыбался он постоянно, причем даже глазами: самая искренняя улыбка. Ее сложно не заметить, не отличить от других, натянутых улыбок. У Вилема потеплело на душе. Заказал кофе с молоком