исправно крутились, – держи наушники…
В брезентовой сумке Пьера таилась военных времен фляга и бумажный пакет с изысканной вязью Chez Eloise. Жироли открыли вторую кондитерскую, названную в честь первой внучки ресторатора.
– В «Кафе де ла Пэ» ты не заглядывал, – одобрительно сказал Механик, – и правильно сделал, – запахло выпечкой. Пьер издал недвусмысленный звук.
– Пусть туда ходят американцы, – презрительно сказал инспектор, – им не попробовать клубничного торта Жиролей, – Марсель прислушался:
– Первый звонок, – Пьер устроился на продавленном диване, – я поднимусь на галерку. Виктория сегодня танцует, – гордо добавил он, – не каждый день моя дочка стоит на сцене Гранд-Опера. Приятной смены, – Механик заметил в глазах Пьера знакомую тоску.
– Ничего, он еще встретит хорошую девушку, – неслышно закрыв дверь, Марсель отправился к служебной лестнице.
Фридрих Краузе приехал в Гранд-Опера после начала увертюры. Магдалена появлялась на сцене в первом и последнем актах.
– Она не меня не обидится, – решил Краузе, – я приду в партер в конце оперы, – Магдалена сначала приняла в штыки предложение режиссера о более откровенном наряде.
– Я сказала, что я замужем, – возмутилась жена в разговоре с Фридрихом, – и немцы консервативные люди, – Краузе расхохотался:
– Не в Баварии, милая. Они мнят себя почти итальянцами, здесь другая атмосфера. Не бойся, – он привлек жену к себе, – у тебя отличная фигура и такой наряд сделает прессу.
Фридрих умел держать, как он говорил, нос по ветру. Краузе оказался прав. Рецензии на постановку превозносили вокальные данные Магдалены и ее, как написал один критик, божественную стать.
– Всего-то и стоило надеть прозрачное одеяние, – Краузе удобно устроился на обитом бархатом диване, – ноги у нее от ушей, грудь высокая. В таком наряде она может молчать, однако она и поет отменно…
Фридрих пребывал в исключительно хорошем настроении. Визит в Париж был частным, но предполагая, что французы не оставили его пребывание в городе без внимания, Краузе не вел сомнительных переговоров по гостиничному телефону.
– Отсюда можно звонить без опасений, – он бросил взгляд на телефон, – эта марина от меня не уйдет.
Фридрих получил информацию о морском пейзаже Моне от доверенного дилера движения, обитавшего в пригороде Мюнхена.
Гутритт поддерживал связи с европейскими коллегами, как их именовал дилер. Фридрих не хотел упускать эскиз к «Регате в Сент-Адрессе». В его особняке на Северном море хранилось два десятка марин, но Фридрих не мог передать коллекцию государству. Кое-какие холсты обладали сомнительным провенансом.
– Не стоит рисковать, – решил он, – однако у нас c Магдаленой нет детей. Я говорил, что не хочу потомства, но картины надо кому-то завещать. Не Адольфу же Ритбергу, – он усмехнулся, – у которого и так достаточно денег…
Офицально