мисс, – Леона справилась с пляшущими пальцами.
– Надо как-то связаться с Джошуа, – решила женщина, – он вытащит меня отсюда, – дверь открылась, когда Леона стояла в центре комнаты.
– Зильбер, – один из давешних парней с рейса шагнул внутрь, – следуйте за нами, – Леона вышла в подземный коридор.
На дубовых половицах номера громоздились яркие рюкзаки. Французские двери на балкон распахнули. Окна большого номера выходили в тихий двор пансиона. Жаркий ветер трепал холщовые зонтики над столами кафе. Внизу играл томный джаз. Под беленым потолком вращался старомодный вентилятор. Полковник Кардозо сидел за столом в одних шортах и майке.
– Словно я и не уезжал из Тель-Авива, – смешливо сказал он, – влажность почти стопроцентная, – его большие руки ловко разбирали пистолет, – однако скоро придется сменить пляжный наряд на кое-что потеплее, – рядом с рюкзаками стояли бумажные пакеты.
Они, как выразился Иосиф, обчистили большой магазин спортивного снаряжения. Ими занимался кряжистый мужик с военной осанкой.
– Вы в горы собрались, – со знанием дела сказал пожилой продавец, – на запад или на Аляску, – Иосиф подмигнул ему.
– Мы держим путь на север. Нам нужны пуховики, – он загибал пальцы, – горные ботинки, шапки, шарфы, свитера, теплое белье, походная печурка, – от лыж Иосиф, впрочем, отказался.
– На леднике лыжи ни к чему, – сказал он кузенам по дороге в пансион, – а снег в тех краях ложится только в октябре. Мы едем в каменистую тундру. Вернее, мы едем, – он ввернул крепкое русское словцо, – знает куда, – Питер поправил его: «Туда даже летают самолеты». Полковник фыркнул:
– Не дальше Гризе-Фьорда. Все, что лежит севернее, дорогой кузен, – он потрепал Питера по плечу, – остается такой же неизведанной территорией, как и во времена, когда наша родня основала в тех местах первую факторию компании Гудзонова залива, – Питер хмыкнул:
– Если верить легенде, факторию они основали гораздо южнее. На Эллсмире никто не бывал, кроме нацистов и покойного дяди Меира, – Максим возразил:
– Дед Ворона добирался до тех краев, – он заставил себя говорить спокойно, – и даже оставил автограф, – Максим старался не думать о Наде.
– Что думать, когда нечего думать, – устроившись напротив Иосифа, он тоже занимался оружием, – она замужем и счастлива, у нее ребенок, – Максим ловил себя на том, что ему хочется отправиться в аэропорт Даллеса.
– Три часа до Бойсе на самолете, – он хорошо помнил карту, – и еще меньше часа до Маунтин-Хоум. Максим понимал, что на авиационную базу его никто не пустит.
– И даже если пустили бы, – невесело подумал он, – что я сказал бы Наде? Что я ее люблю и буду любить всегда, – ему стало горько, – оставь, Волк, пора слезть с дохлой лошади.
Как и предсказывал отец, по возвращении с Эллсмира его ждало место в, как выразилась мать, самом неинтересном отделе Набережной.
– Пистолета