на работу определяет не совет, а музей.
В Бойсе ей, как выражалась Надя, повезло больше. В Сиэтле не составляло труда найти переводчика с любого языка, но в штате Айдахо их было не сыскать.
– В штате есть город Москва, – смешливо сказала она Ворону, вернувшись на базу, – но русских там нет, а в коллекции музея хранятся иконы. Сопутствующие документы на русском языке, но их никто не переводил. С французским искусством почти такая же история. Музей расширился, – добавила Надя, – они достают экспонаты из запасников – Надя познакомилась с доктором Хинли, куратором отдела европейского искусства. Он оказался лишь немногим ее старше.
– Мой докторат из местного университета, – признался куратор, – с вашей будущей степенью из Сорбонны мне не тягаться. Хорошо, что вы появились в городе, – он оживился, – нам не хватает образованных людей, – Надя развела руками:
– Я в Бойсе только на десять дней. Я живу на авиационной базе в Маунтин-Хоум, мой муж летчик, – Хинли протер очки.
– Но вы же будете нас навещать, – почти жалобно поинтересовался куратор, – хотя бы изредка? – в следующий раз Надя приехала в Бойсе на Хануку. Отложив паркер, она прислушалась:
– И потом на Песах, – ей показалось, что Дэниел проснулся, – нет, он проспит до утра, – Надя сильно уставала за день. Сын ни минуты не сидел на месте.
– За ним только бегай, – посетовала женщина, – Аннет легче, в Мон-Сен-Мартене работает детский сад.
На чаепитии офицерских жен Надя заикнулась о возможной детской группе. Лоретта, жена полковника Мак-Коски, изумленно взглянула на нее.
– Миссис Кроу, – помпезно сказала женщина, – дети – это счастье. Каждая из нас благодарна за возможность самой воспитывать малышей, – дамы согласно зашумели, – говоря откровенно, вы не надрываетесь, у вас один ребенок, – степфордские жены, как их кисло называла Надя, были непробиваемы. В начальную школу базы малыши отправлялись в шесть лет.
– Но Дэниел не будет здесь учиться, – женщина разозлилась, – скоро мы окажемся в Нью-Йорке.
Надя утешала себя тем, что еще быстрее она окажется в Европе. Защиту доктората наметили на сентябрь.
– Последний рывок, – она оценила папку с машинописными листами, – беловой вариант надо послать в Париж недели через две, – у нее хватало времени только на работу и беготню, как говорила Надя, за Дэниелом. Мальчик рос очень бойким.
– И очень сильным, – хмыкнула она, – Ворон, наверное, был таким же, – муж появлялся дома поздно вечером. В единственный свободный день он предпочитал отсыпаться. Надя не могла винить Ворона. В чистом небе Айдахо летчики не вылезали из-за штурвала.
– Не думай, что я один стремлюсь стать астронавтом, – заметил Ворон Наде, – ближайший набор начнется в следующем году. На пятнадцать мест для пилотов подадут по меньшей мере пятнадцать тысяч заявлений. Надо налетать тысячу, а лучше две тысячи часов на новейшем истребителе, иметь университетскую