к завтраку.
– Сэм покидает дом в четыре утра, – объяснила Луиза, – ему надо побывать на рынке и объехать кафе, а мы с Пиппой сони, – кузина забирала дочь по дороге домой. На террасе раздался деловитый топот. Пиппа с куклой в руках смело заглянула в кабинет.
– Деда, кекс, – обрадовалась малышка, – папин кекс… Пиппа тоже печь кекс с бабой и Леоной, – племянница потянулась к Леоне.
– Нас она видит вечером, – призналась Луиза, – до школы бабушка обещала за ней присмотреть, а в четыре года она отправится в начальный класс, – мистер Бромли раскрыл руки.
– Забирайся сюда, – в русых локонах Пиппы застрял бузинный цвет, коленки испачкала трава, – хочешь чаю? – девочка помотала головой.
– Чай фу. Пиппе надо какао, – Леона пощекотала девочку.
– Сейчас принесу и отрежу еще кекса, – закрывая дверь, она услышала восторженный голос: «Это деда и баба!». Пиппа тоже любила рассматривать альбомы. Леона остановилась под кембриджской фотографией деда. На снимке начала века мистер Бромли щеголял костюмом гребца.
– Все равно он был красивый, – Леона улыбнулась, – что бы он сейчас ни говорил, – рука заколебалась над телефоном.
– Звонить мне никто не запрещал, – напомнила себе Леона, – Джошуа мой друг, то есть не только друг, – она покраснела, – теперь понятно, что мы не родня и, может быть, что-нибудь… – Леона надеялась именно на такой исход.
– Мы всегда любили друг друга, – она быстро набрала свой старый вашингтонский номер, – если я с ним поговорю, все будет хорошо, – Леона не намеревалась рассказывать ЦРУ о Максиме или Иосифе.
– Таких сведений они из меня не вытащат, как бы они ни старались, – женщина прикусила губу, – Максима нельзя винить. Он хотел, чтобы я быстрее оправилась, а у Иосифа не было другого выхода.
В Вашингтоне раздавались только длинные гудки. Леона помнила и телефон квартиры на Гудзоне.
– Он мог поехать в Нью-Йорк, – она крутила старомодный диск, – сейчас я его услышу. Джошуа тоже совершил ошибку с той московской девушкой, я видела, что он был влюблен, – в Нью-Йорке ответили с третьего гудка.
– Алло, – сказал томный женский голос с французским акцентом, – алло, кто говорит? – грохнув трубку на рычаг, Леона опустила голову в руки.
– Все бесполезно, – она сглотнула злые слезы, – забудь о нем раз и навсегда, – женщина поплелась на кухню.
Нью-Йорк
Из приоткрытой двери ванной комнаты в коридор вырвалось облако пара. Роза еще не привыкла к мощным американским душам. В Букаву вода текла сиротливой струйкой. Старомодные медные краны в Мон-Сен-Мартене тоже не отличались сильным напором. Здесь никто не заботился о перерасходе воды.
– И вообще об экономии, – хмыкнула женщина, – им легче выбросить обувь, чем отремонтировать подошву и каблук.
Роза первым делом отыскала хорошего обувного мастера. Итальянец восседал в маленьком магазиччике по соседству