ощущение, что за пазухой у тебя сидит, тихонько щебеча и попискивая, волшебная птица. Язык ее непонятен, но в этом и состоит главная прелесть птицы, главное волшебство.
Если бы Алекс жил в Городе на Побережье и вдруг по какой-то причине решил покинуть его, птица за пазухой привела бы его именно сюда. И не столь важно, что вместо замка его встретил полуразрушенный дом: горы сто´ят того, чтобы в них остаться.
Навсегда.
Примерно так думал Алекс последнюю треть пути – вплоть до того момента, как оказался на плато и наконец-то увидел вновь отстроенный «Левиафан». Еще во время подъема он пытался представить себе облик дома: уж не украсил ли его Лео башенками в готическом стиле – в полном соответствии с рисунком на карте-птице? Такой вариант полностью исключить нельзя: Лео, несмотря на свою рассудочность и основательность, – эксцентричный парень. Слишком эксцентричный для тихого и патриархального К.
Слава богу, башни, бойницы, фамильные гербы и прочие атрибуты средневековых замков отсутствовали. Перед глазами Алекса предстал самый обычный дом в традиционном альпийском стиле. Не зря Лео говорил о прочности фундамента: стены, сложенные из грубо отесанных камней, были оставлены в неприкосновенности. Во всяком случае, оба этажа выглядели так же, как летом (с поправкой на вставленные окна и дверь), но к ним прибавилась деревянная мансарда под шатровой, с широким навесом крышей. Вдоль мансардного фасада, во всю его длину, шло окно, а на коньке крыши Алекс заметил фигуру из дерева.
Очевидно, это и был Левиафан, морское чудовище с телом змеи и головой дракона, – таким, во всяком случае, он виделся снизу, с плато. Но желание рассмотреть его в подробностях у Алекса не возникло.
Переведя взгляд левее (туда, где летом валялась груда досок), он обнаружил небольшой, сложенный из камней домик в одно окошко, видимо, хозяйственная постройка. У правой стены возвышалась поленница.
– Ну как? – раздался за спиной Алекса голос Лео.
– Внешний вид впечатляет.
– Надеюсь, внутренности впечатлят тебя еще больше. Давай разгружаться.
«Давай разгружаться» относилось к наполненной коробками и пакетами клети. Очевидно, она прибыла на плато задолго до того, как здесь появились Алекс и Лео. И уже успела покрыться тонким слоем снега: снегопад начался минут десять назад, когда они еще поднимались по тропе. Теперь он почти сошел на нет. В воздухе кружились одинокие снежинки, и Алекс поймал себя на странном, едва ли не детском чувстве: ему вдруг захотелось запрокинуть голову и ухватить губами хотя бы одну. «Рождественская дурь», сказала бы Кьяра. Почему он вдруг вспомнил о Кьяре?
Потому что они говорили о Кьяре с Лео, стоя у кованой скамейки с надписью «LEVIATHAN», за несколько минут до того, как пошел снег.
– Как собираешься встречать Рождество? – спросил Лео.
Как обычно, хотел сказать Алекс, что означало поездку в Верону, где не всегда можно застать Кьяру, но родителей застанешь обязательно: оба они