в то лето сестру впервые коротко постригли). Есть фотографии, где Алекс запечатлен подростком, а Кьяра – студенткой, ее прическа не претерпела существенных изменений. Есть фотографии с дальними родственниками из Турина и с близкими друзьями из Виареджо и фотографии маминой лучшей подруги тети Паолы, на день рождения она всегда дарила Алексу водяные пистолеты. Есть чопорные групповые снимки: мама и отец с сослуживцами. Есть – романтические: мама и отец во время круиза вокруг Апеннин. Поголовье комода, включая мелких домашних животных, обитателей зоопарков (есть и такие снимки) и куклу Веронику, давно перевалило за сотню и приближается к двумстам. На этом густонаселенном фоне Лео со своей баржей и улицей неизвестно какого города выглядит мизантропом.
Возможно, так оно и есть.
Кроме трех безликих фотографий, на каминной полке стояла табличка из фарфора.
The wind that blows
The ship that goes
And the lass that
Loved a sailor — было написано на ней.
Большинство слов (кроме странного «lass») казались Алексу знакомыми, но общий смысл ускользал.
– Что это? – спросил он у Лео, кивнув подбородком на дощечку.
– Морской тост, – не сразу ответил Лео. – «За ветра, которые дуют, за корабли, которые плывут, и за девушек, которые любят моряка».
– Красиво. У тебя есть девушка? – Первые глотки коньяка развязали Алексу язык, иначе он никогда не решился бы поднять тему о возможных любовных отношениях Лео.
– Разве я похож на моряка?
Разве это можно считать ответом? Определенно да, Лео хорошо воспитан; в противном случае он мог бы сказать Алексу: не твоего ума дело, парень. Но он всего лишь дал понять, что не хочет разговаривать о девушках, тем более о его девушках. Подогретое алкогольными парами воображение Алекса начинает работать с удвоенной силой, версии возникают одна за другой, самая экзотическая из них: Лео вообще не любит девушек. Но он не обязательно гомосексуалист, хочется надеяться Алексу, он всего лишь мизантроп, следовательно, не любит все человечество, оптом и в розницу. Почему девушки должны быть исключением?
– Я понял тебя, Лео. Есть вопросы, которых лучше не касаться.
– Да. И их больше, чем ты думаешь.
Еще одна версия, такая же романтическая, как и круиз мамы и отца вокруг Апеннин: у Лео случилась несчастная любовь. Парусник по имени Лео был сожран этой любовью-спрутом, раздавлен щупальцами, как на литографии под плакатом «ONORE». А останки парусника оказались на пустынном берегу, занесенные песком. И теперь ржавеют, как на снимке с каминной полки. Именно несчастная любовь заставила Лео кардинально изменить жизнь, а альтруистическая метеостанция, которую он вздумал открыть на вершине, – всего лишь возможный выход из ситуации. Попытка хоть чем-то занять себя, пока душевная боль не утихнет. Вот где пригодилась бы Кьяра с ее дерзкой красотой! Утонченный владелец «ламборджини» уж точно не остался бы равнодушным к ней. Алекс не знает никого, кто остался бы равнодушным.