сказал Расмус. – У нас всего пятьдесят эре.
Альфредо снова закивал:
– Тфа маленький негодяй без денег, йа-йа!
В тоне Альфредо, кажется, прозвучало сочувствие по поводу их бедности, и это растрогало Расмуса:
– А что, трудно научиться глотать шпаги? – заискивающе спросил он. – Вы долго учились?
Альфредо несколько секунд молча смотрел на него, потом усы его начали подрагивать, и он разразился дробным смехом:
– Та-а, надо начинать учиться, когда есть ещё маленький, и надо начинать с булавка, это есть так. А ты как думать?
Видимо, свои шутки Альфредо понимал лучше, чем чужие, потому что смеялся он долго. Понтус с Расмусом тоже с готовностью посмеялись. Они были готовы хохотать сколько угодно, чтобы задобрить Альфредо. Им было не привыкать: в школе частенько приходилось смеяться над учительскими шутками, потерявшими новизну всего каких-нибудь сто лет назад.
Но Альфредо прекратил смеяться так же неожиданно, как начал, и Расмус забеспокоился.
– Подумать только, – снова начал он, – дядя – всемирно известный шпагоглотатель. Всемирно – это, наверное, очень сильно известный?
Альфредо снова посмотрел на Расмуса, точно о чём-то размышляя, и опять захохотал:
– Та-а, дядя есть всемирно известный по всей Швеции, это есть так.
Но тут ему вдруг наскучила вся эта болтовня:
– А теперь вон отсюда, тфа маленький негодяй, – зло сказал он. – У меня не есть время болтать с маленький негодяй, вон, вон!
Расмус и Понтус повесив головы пошли прочь.
– Сам он негодяй, только большой, – сердито сказал Расмус и посмотрел вслед Альфредо, который уже скрылся в шатре.
– Представление начинается через минуту, – выкрикнула напоследок тётенька в красном, и дверь шатра за ней закрылась.
Расмус и Понтус остались снаружи, ужасно сконфуженные.
Расмус огляделся по сторонам:
– Где-то здесь были Приккен с Юакимом. Пойдём, это наша последняя надежда!
– Думаешь, она одолжит? – засомневался Понтус.
Расмус припустил к тиру – там он в последний раз видел сестру:
– Одолжит, если только сама всё не потратила.
У тира Приккен не было. Придётся искать, а представление начинается через минуту, надо спешить, спешить! В поте лица они проталкивались через толпу, увидев вдалеке светлый «конский хвостик», начинали дрожать от радости, однако это всякий раз оказывался чужой хвост, не имевший к Приккен никакого отношения. Но наконец они её нашли. Приккен уже стояла у ворот с Юакимом и остальными ребятами из ансамбля, готовая идти к фон Ренкенам репетировать.
Расмус бросился к сестре.
– Приккен, одолжи мне пятьдесят эре! – выдохнул он и топнул ногой от нетерпения.
Приккен сунула руку в карман, и Расмус вздохнул с облегчением. Ну, доставай скорей! Приккен положила то, что вынула из кармана, в протянутую ладонь Расмуса – это была маленькая игрушечная мышь с колёсиками