общину («мир») допустить земельный передел, и они даже умудрялись покупать землю от их имени с тайного или явного согласия власти. Все это побудило некоторых историков утверждать, возможно, с преувеличением, что это было крестьянское меньшинство, а не городская буржуазия, которая осуществила «буржуазную революцию» в России, и что это представляло собой фундаментальную разницу между русской «буржуазной революцией» и Западной Европой.
Но новый класс пост-освобождения также включал в себя буржуазию в строгом смысле слова: банкиры, крупные промышленники, менеджеры, администраторы, многие из которых были исконными дворянами. Они были более самосознательными и осознанными в своем социальном и экономическом эксперименте. Они стремились создать институциональную форму, в которую их энергия и самоутверждение могли быть применены. Они полагались на поддержку более прогрессивных элементов бюрократии, с которыми они были тесно связаны. Один из самых типичных представителей этого класса был невероятно способный и энергичный Сергей Витте. Он начал с младшей должности в провинциальной администрации железных дорог, чтобы в конечном итоге стать министром транспорта, торговли, финансов, а в 1905 году – Председателем Совета министров.
Так же, как и зарождающийся средний класс, промышленная и коммерческая революция породила сельский и городской пролетариат. Что же касается крестьян, то в любом случае, будь экономика свободной или привилегированной – они лежали в основе законопроекта. Но, конечно, это была «свободная» система, которая была лучше адаптирована. к развитию капитализма. Как было отмечено, земельная реформа во многом обязана тому, что землевладелец отдал предпочтение работе свободного, но безземельного сельского населения. Новый предприниматель был более остроумен, имея в своём распоряжении землю, так как многие фабрики и шахты возникали в загородных районах, неквалифицированные рабочие и даже квалифицированные, сохранили свои связи с сельским крестьянством, из которого они вышли, и «текучесть рабочей силы» или сезонный труд (отхожий промысел) оставались неизменной чертой индустриальной системы. Но анализ статистики временной и постоянной занятости работников-мужчин (около половины в 1884 году) говорит о том, что «связь с землёй» была во многом обусловлена завышенной оценкой и она быстро уменьшалась с ростом промышленности и торговли.
С другой стороны, по уже приведенным причинам, освобождение в сельскохозяйственных районах привело к такому количеству увольнений, что «резервная армия» рабочей силы, доступной для промышленности, была в два раза больше (около пяти миллионов) «полевой армии» (около двух с половиной миллионов). В этих условиях работодатель считал себя, а деревенские пролетарии в поисках работы считали его, благодетелем в том, что он соглашался платить вообще хоть какую-то зарплату. Время шло, но зарплаты