хуже, чем быть в настоящем одиночестве. В настоящем одиночестве тебе не на кого надеяться, у тебя есть только ты; а в такой ловушке, в которой оказалась Эля – надежда душит, а потом растворяет тебя в тех людях, которые эту надежду дарят. Я одна с самого начала. С того начала, когда моему кошмару пришёл конец, и я училась жить со всем этим одна, а Эля… Она окружена этими детьми, она с ними в одном доме, – но поговорить не с кем.
– Мы всё равно будем друзьями, – я имела в виду, что мы сможем созваниваться, я смогу приезжать в гости, но Эля только усмехнулась, услышав эту фразу. – Вряд ли я отсюда уеду, работы в городе у меня не осталось, а найти новую не так просто, – добавила я, надеясь просто-напросто успокоить её, не давать повода для грусти; становясь в один ряд с Саблей и Китей.
– Если бы ты осталась, я была бы самым счастливым человеком в этом доме, – выдыхая дым, ответила Эля, смотря впереди себя.
– Значит, я остаюсь здесь навсегда, – это вышло спонтанно; в одну секунду я вышла из ряда, где были Китя и Сабля (мне так показалось), и мне самой не верилось, что я сделала это.
Вот до чего доводит излишняя жалость. Который раз…
Неделю назад мне нужно было прикусить свой язык, рассказать о своей работе и спокойно вернуться в дом, но меня вдруг пробило на сантименты.
Верить Эле или нет – вопрос, который не даёт мне покоя, из-за которого я теряю доверие ко всем в этом доме. Всё слишком сложно, чтобы просто понять. Мне не нужно было оставаться здесь, мне нужно было бежать, а не скрываться от своих кошмаров.
Эля
Надя не перестаёт меня веселить: вместо того, чтобы рассказать, как отбывала срок за свою начальницу, рассказать мне об Алёне всё, что она знает – врёт и не краснеет. Либо она всё забыла, либо, что более вероятно, – она здесь не так просто. Поверить в её увольнение мне не даёт именно её враньё.
– Она не говорила, что бывала раньше на твоей работе? – Мент, как и обычно докладывал мне обо всём; мы решили придержать эту Принцес… Надюшу здесь. Почему-то который раз вылетает из головы её прозвище и хочется назвать Принцессой, а не Мисс.
– Нет, ничего такого, – бубнил себе под нос Мент. – А должна была?
– А ты не знаешь? – я была удивлена его неосведомлённости. – Около года назад или чуть меньше, эта девица попала под суд за денежные махинации. Дело было на карандаше нашего общего знакомого, а потому Надежда была здесь, – так решил Дядя. Пытали, насиловали, хотели от неё избавиться, но потом вдруг – откуда-то взялся крутой адвокат и её вытащили.
Мент тихо охреневал от услышанного, и это я и половины истории Наденьки не рассказала.
– Это… Ну… Я не удивлён, что ты столько о ней знаешь… Так, может, нахер её отсюда? – он едва нашёлся, вот только я не поняла, что его так вдруг напугало, что он предложил избавиться от этой девчонки.
– А что она мне может сделать? Вряд ли она знает, что я племянница того самого мусора; и какой изощрённый ум нужно иметь, чтобы как бы случайно