ну вас к лешему, – беззлобно отозвался Белоглазов на шутку. – Чего возмущаетесь? Плохо вам, что вольную получили?
– Как бы после такой вольной, срок потом не схлопотать, – мрачно пошутил кто-то из сослуживцев.
– Шайтан, хорош жути нагонять, – отмахнулся Татарин.
– Кому жуть, а кому и дом родной, – скептически заметил один из наших сослуживцев. – Рапиру и ещё двоих из первой да третьей рот уволили. Сразу после обеда.
Услышав это, я, молча, позавидовал парням, которые уже поехали по домам.
– Какие планы на вечер, граждане, увольняющиеся в запас, коли в казарму идти не надо?
– Какие, какие? – усмехнулся ещё один дембель. – Водки, мяса, танцев и баб.
– Согласен, но можно и без танцев, – неожиданно для себя поддержал я, хоть и не был в восторге от идеи, нисколько не сомневаясь, очередному залёту быть.
– Вещи только сначала купить надо какие-нибудь, – вспомнил Татарин о цели визита.
– Не купишь ты тут ничего, – скептически произнёс Кот. – Прошлая партия всё расхватала, мы уже проверили.
– И как теперь? – озадачился я.
– Пошли, по магазинам попробуем прошвырнуться, – без энтузиазма предложил Витька Серых. – Может там чего путнего найдём…
– Вряд ли, – усомнился и Белаз. – А если и есть, то дороже…
Разделившись на несколько групп и больше в этот день уже не встретившись, мы пронеслись по немногочисленным магазинам, будто половцы по восточным землям Древней Руси. Женщин только в полон не брали. А хотелось, и потому оглядывались в след каждой да представляли, как бы отожгли с ней.
Проще говоря, без разбору сметя всё, что имелось в продаже, мы разорили маленький южный городок. Сувенирные кинжалы и красивые пепельницы, женские платки, зеркальца да расчёски – подарки родным и близким, тем, кто ждал и верил. Себе тоже много разной чепухи. Из одежды человеческие, а не солдатские, обувь, носки, трусы, перчатки, свитера, трико, тапочки. Кто-то в военторге покупал береты, красивые шевроны и форму спецназа да различные значки к ней, самыми частыми из коих были «За службу на Кавказе» и «Участник боевых действий», ибо на Родине видеть должны, не пехотинец, замызганный вернулся, а воин, Герой настоящий.
Однако по поведению продавцов было совершенно ясно, что за то время, пока идёт война, они привыкли к подобным набегам дембелей и радовались им, как, наверное, ничему больше. Прибыль росла. Кому война, кому…
В общем, и без меня давно известно, что кому.
Не удержался и я да прикупил тельняшку и офицерскую портупею. И, конечно же, музыкальный плеер с несметным количеством аудиокассет к нему с песнями уже о нашей войне.
Странно. Вроде и рад забыть, но скажи мне хоть кто: «Плюнь, не было ничего и не покупай кассеты с песнями о чеченской войне», – послал бы куда подальше. Потому что это моё. Оно навсегда со мной. Хочу я того или нет.
Дембельский альбом тоже купил. Пустой, но зато красиво раскрашенный сразу в типографии. И последний во всём городе. Гафуру не хватило, чему он сокрушался ровно до тех пор, пока мы всемером не сняли