городской мечети в христианскую церковь. Однако этого обещания король не сдержал.
От ворот Баб Сакра они проехали мимо церкви Сантьяго дель Аррабаль и далее по прямой улице, через ворота Баб аш-Шамс и Баб аль-Муавья, двинулись на восток, к площади Сокодовер, бывшей главной рыночной площадью города. Минуя шумный базар, заполненный всевозможными лавками, фондуками и тавернами, они повернули в сторону крепости аль-Касар, величаво возвышающейся над городом.
Подъехав к дому Суньига, карета остановилась, один из сержантов спешился и с помощью висячего молоточка постучал в тяжёлые дубовые двери. Спустя минуту, одна из створок дверей отворилась, и на пороге появился чернокожий слуга. По всей видимости, он являлся африканским рабом, купленным на невольничьем рынке. На нём была длинная белая рубаха, доходящая до икр и подпоясанная верёвкой, и широкие штаны, стянутые у лодыжек. На ногах были сандалии, а на голове красовался белый мавританский тюрбан. Сержант поздоровался и приказал рабу немедленно известить хозяев дома о прибытии гостей. Юноша поклонился и моментально исчез за дверью.
Сержанты вместе с каретой остались на улице. В дом вошли лишь донна Мария, её сын Америго, дочь Марта и две прислужницы.
Ещё в самом начале пути, как только они покинули замок Берланга де Дуэро, Америго стали одолевать тревожные предчувствия, но что именно его беспокоило, он так и не мог понять. Он всегда волновался перед смотринами: ещё бы, ведь на одной из них легко могла решиться вся его дальнейшая судьба. Но в этот раз, кроме обычных волнений, было и что-то ещё. Ему до боли надоели скучные утомительные смотрины новых невест с навязчивым перечислением богатств их родителей и каждый раз заканчивающиеся неудачей по чьей-либо вине. И отправляясь в Толедо, он лишь хотел, чтобы этот раз был последним, и судьба даровала ему хорошую невесту, а впоследствии, может быть, и жену. Он неустанно перебирал в уме лица знакомых ему девушек, гадая, на кого могла бы быть похожа Кристина. И хотя его мысли и были заняты этим вполне приятным процессом, он никак не мог отделаться от какого-то смутного предчувствия, то и дело закрадывающегося в душу.
Спустившись по крутой винтовой лестнице, показалась хозяйка дома, донна Роза де Суньига, мать будущей суженой. Это была высокая женщина, довольно зрелых лет, одетая в дорогую ярко-красную пеллот и прозрачную серебристую накидку, наброшенную поверх плеч. Руки её были спрятаны в широкие проймы одежды, а голова убрана обвитым вокруг расшитым платком, свешивавшимся сбоку на правое плечо.
– Приветствую вас, сеньора Бривьеска, – поздоровалась хозяйка, слегка присев, как это обычно делалось во время приветствия.
– И мы вас приветствуем, госпожа де Суньига! – в один голос ответили донна Мария с дочерью Мартой, также слегка присев.
– Какая невыносимая духота. Вы, наверное, жутко утомились? – приветливо улыбаясь,