что сказка – ложь.
– Настоящая сказка – не ложь вовсе, а уменьшительная форма от слова «сказание». Эпос, говоря высокопарно.
– Наверное, сказки ложью с намёком стали только лет двести назад, когда литераторы подключились, а народ рассказывает из того, что было, то, что помнит, разве только пробелы фантазией восполняет – для целостности сюжета. Ну, и счастливый конец желателен.
– Точно. А легенда такая. Закончила Шура свой техникум, и только начала трудиться учительницей, как война началась. А как фашисты к Татарникам подошли уже совсем близко, ушла она из села, чтобы под немцем не остаться, и шла, шла прочь от фронта, пока не повстречалась на той войне с лётчиком…
2.Шура. Октябрь, 1942
– Вот дура ты, Катька, – с неподдельною обидой в голосе проговорила Шура не открывая глаз, будто в надежде вернуть ускользавшее уже видение – мне мама снилась…
Шура ещё помнила свой сон… Они с мамою сидят на лавке, у длинного стола из тёплых струганых досок, мама крепко обнимает её, прижимая к груди, плачет и говорит: « – Йды, йды Шурка. Нам з Клавкою ничого не зроблять, а з тобою або снасыльнычают, або в Нимеччына выкрадуть…». Терпко пахнет свежесобранная целебная трава, пучки которой, подвешенные к потолочной жерди, сохнут, дожидаясь зимы. Косой луч света, в котором парят пылинки, искрящиеся и не поддающиеся счёту как звёзды на ночном небе, пробившийся через маленькое окошко из четырёх стёклышек, разделённых переплётом, в белой бугристой мазаной мелом стене, нарисовал сияющий крест на тёмном земляном полу… То ли сон, то ли память. Тогда, в июле, через Татарники прошли на Дон военные с пушкой, и заночевали у них на дворе, а когда на утро уходили, старший сказал матери, будто извиняясь, что немец будет через неделю, самое большее, через две, и что до Дона, наверное, уже не остановят его… Они говорили, сидя за этим столом из струганых досок. На столе лежали несколько варёных картофелин, Шура стояла у двери в сени, а скособоченная некрасивым горбом Клавушка, успевшая уже натерпеться за свою коротенькую жизнь, сидела на лавке в уголочке и глядела на всех испуганно… За день тогда собрали котомку с вещами, бумажками с важными подписями и с фиолетовыми печатями, а на другой день они с Катькою дошли до райцентра. Только райком комсомола уже готовился к эвакуации, поэтому секретарь добавил к их бумажкам ещё какие-то справки и сказал, что надо добираться в Михайловку, за Дон, ну, а там следует идти в военкомат, и уже в военкомате скажут, что делать… Тогда они прибились к веренице беженцев, что тянулась к переправе через Дон. Успели…
Когда Шура всё-таки открыла глаза, смирившись с неизбежностью, оказалось, что Катька стоит на самом верху рва, который через несколько дней, сомкнувшись в непрерывную линию, должен был стать противотанковым, и виден был лишь её тёмный силуэт на фоне блёклого октябрьского неба, с которого не торопясь опускались редкие снежинки чтобы, коснувшись земли, обратиться