этим восклицанием нож опустился на пирожок, разрезая его на две части. Но результат, очевидно, не удовлетворил Тома, поскольку он продолжал с сомнением разглядывать обе половинки. Наконец он велел:
– Мэгги, закрой глаза.
– Зачем?
– Так надо. Ты откроешь их, когда я скажу.
Мэгги повиновалась.
– Итак, какую половинку ты выбираешь, Мэгги, правую или левую?
– Я возьму ту, из которой вытекло варенье, – ответила Мэгги, крепко зажмурившись, чтобы сделать приятное Тому.
– Она тебе не понравится, глупышка. Я отдам ее тебе, если все будет по-честному, и никак иначе. Итак, в какой руке – правой или левой, твой выбор? Ну-у! – воскликнул Том, заметив, что Мэгги приоткрыла глаза. – Или ты зажмуриваешься, или не получишь вообще ничего.
Стремление к самопожертвованию не заходило у Мэгги так далеко; боюсь, она руководствовалась отнюдь не заботой о том, чтобы Том получил как можно больше лакомства, а желанием заслужить его одобрение тем, что она сама уступила ему лучший кусок. Поэтому она смежила веки и, после того как Том повторил: «Говори, какая рука?», ответила: «Левая».
– Ты выиграла. – В голосе Тома явственно слышалась горечь.
– Как! Мне достался кусок с вытекшим джемом?
– Нет. Ладно, держи, – решительно заявил Том, протягивая Мэгги определенно лучший кусок.
– Прошу тебя, Том, возьми его себе. Я ничуть не возражаю – мне нравится другая половинка; пожалуйста, возьми эту.
– Нет, не возьму, – обиженно заявил Том, принимаясь за свой ущербный кусочек.
Мэгги, рассудив, что дальнейшие препирательства ни к чему хорошему не приведут, последовала его примеру и проглотила свою порцию с большим удовольствием и быстротой. Но Том все равно расправился со своей половинкой первым, и ему пришлось смотреть, как Мэгги доедает последние крошки; при этом он чувствовал, что не отказался бы от добавки. А Мэгги и не подозревала, что Том наблюдает за ней; она раскачивалась на ветке, позабыв обо всем на свете, кроме сладости варенья на языке и приятного ощущения ничегонеделания.
– Ах ты, жадина! – сказал Том после того, как она проглотила последнюю крошку. Он считал, что поступил по справедливости, и надеялся, что она воздаст ему должное, компенсируя недостачу. Нет, он наверняка отказался бы, предложи она ему заранее часть своей порции, но ведь людям свойственно менять свое мнение после того, как пирожок бывает съеден.
Мэгги побледнела.
– Ох, Том, почему же ты не попросил меня?
– Я не собирался у тебя ничего просить, жадина. Но ты и сама могла бы догадаться – ведь ты знала, что я отдал тебе лучший кусок.
– Но ведь я хотела, чтобы он достался тебе, и ты знал об этом, – тоном оскорбленной невинности возразила Мэгги.
– Да, но я не собирался жульничать, как какой-нибудь Спаунсер. Он всегда забирал себе лучшие куски, если только не получал за это по носу, а если ты угадывал лучшую часть с закрытыми глазами, то он просто менял руки. Но если