заинтересованность. – Она тебе понравилась?
– Конечно, вещи мнутся, если их без конца вынимать да укладывать обратно, – сказала миссис Пуллет, доставая из кармана связку ключей и внимательно оглядывая их, – но будет очень жаль, если ты уйдешь, так и не взглянув на нее. Мало ли что может случиться.
При этих словах миссис Пуллет задумчиво покачала головой, после чего выбрала нужный ключ.
– Боюсь, это доставит тебе ненужные хлопоты, сестрица, – заметила миссис Талливер. – Но мне и впрямь хотелось бы взглянуть, какую тулью она для тебя сделала.
Миссис Пуллет с меланхолическим видом поднялась на ноги и отворила одну створку своего сверкающего полировкой гардероба, где, как вы наверняка поспешно предположили, и обреталась упомянутая новая шляпка. Ничуть не бывало! Подобное предположение могло возникнуть только у того, кто водил шапочное знакомство с семейством Додсонов. В этом гардеробе миссис Пуллет искала нечто настолько маленькое, что оно могло затеряться под стопками белья, – им оказался дверной ключик.
– Тебе придется пройти со мной в главную комнату, – изрекла миссис Пуллет.
– А дети могут составить мне компанию, сестрица? – осведомилась миссис Талливер, заметившая, что на лицах Мэгги и Люси отразилось нетерпение.
– Что ж, – задумчиво протянула миссис Пуллет, – пожалуй, будет лучше, если они пойдут с нами, иначе они начнут трогать что-нибудь, если мы оставим их одних.
И они гуськом зашагали по блестящему и очень скользкому коридору, тускло освещенному лучами, падавшими из полукруглой верхней части окна, в остальном прикрытого ставней; атмосфера и обстановка при этом выглядели торжественными. Но вот тетушка Пуллет остановилась и отперла дверь, которая открылась в нечто куда более зрелищное и торжественное, нежели коридор, – полутемную комнату, где тусклый наружный свет падал на мебель, накрытую белыми полотняными чехлами, словно погребальные останки. Все, что не было укрыто саванами, стояло ножками вверх. Люси ухватилась за край платья Мэгги, а у той учащенно забилось сердце.
Тетушка Пуллет приоткрыла ставню, после чего с меланхолической тщательностью, вполне уместной в этой полной похоронной строгости атмосфере, отперла платяной шкаф. Восхитительный аромат розовых лепестков, исходящий из гардероба, сделал процедуру изъятия серебряных листов бумаги из его недр, в чем все приняли самое деятельное участие, несказанно приятной, хотя вид извлеченной наконец шляпки изрядно разочаровал Мэгги, которая предпочла бы нечто более противоестественное. А вот миссис Талливер была поражена в самое сердце. Несколько мгновений она рассматривала головной убор в полном молчании, после чего воскликнула:
– Знаешь, сестра, я более и слова не скажу против высокой тульи!
Уступка была серьезной, и миссис Пуллет оценила ее по достоинству; она сочла, что должна сказать что-либо в ответ.
– Хочешь, чтобы я примерила ее, сестрица? – печально осведомилась