тебя снова появилось зерно в Корнер-Клоуз, а вот удобрений опять ни крошки. Боюсь, и в этом году тебя опять ждет неурожай.
Мистер Мосс, который до женитьбы на мисс Талливер считался первым парнем в Бассете, сейчас зарос недельной щетиной и имел вид заезженной клячи, ожидающей, когда ее пристрелят. И ответил он соответственно, жалобно-ворчливым тоном:
– Что ж, такие бедняки-фермеры, как я, вынуждены крутиться как могут. Пусть те, у кого есть лишние деньги, зарывают в землю половину того, что рассчитывают получить от нее.
– Не знаю, кого ты имеешь в виду. Быть может, тех, кто горазд занимать чужие деньги, не платя даже проценты по ним? – осведомился мистер Талливер, которого так и подмывало затеять небольшую ссору; ему казалось, что так будет легче и быстрее потребовать свои деньги назад.
– Я понимаю, что задерживаю проценты, – сказал мистер Мосс, – но в минувшем году мне чертовски не повезло с шерстью, а тут еще моя хозяйка слегла. Вот и вышло все хуже обыкновенного.
– Ага, – прорычал в ответ мистер Талливер. – Знаю я таких людей, у которых все всегда идет хуже обыкновенного. Пустой мешок не стоит прямо.
– Не понимаю, отчего это вы вечно ко мне придираетесь, мистер Талливер, – оскорбился мистер Мосс. – Я и так пашу как вол с утра до вечера.
– И какой с этого прок, – язвительно поинтересовался мистер Талливер, – если мужчина женится на женщине, не имея своего капитала, чтобы содержать ферму, а вместо этого тратит приданое жены? Я с самого начала был против, но вы оба и слушать меня не пожелали. И своих денег я ждать больше не могу, мне надо вернуть пять сотен миссис Глегг, а тут еще на Тома расходы предстоят. Я окажусь в крайне стесненных обстоятельствах, даже если ты вернешь мне долг. Но ты должен постараться и выплатить мне мои три сотни фунтов.
– Что ж, в таком случае, – сказал мистер Мосс, глядя куда-то вдаль, – нам лучше продать все, что у нас есть, и дело с концом. Мне придется расстаться с каждой головой скота, что у меня еще остались, чтобы заплатить вам и землевладельцу.
Бедные родственники – вот вечная наша головная боль; само их наличие крайне нежеланно, и почти всегда они ни на что не способны. Мистер Талливер преуспел в том, что недовольство мистером Моссом достигло именно того уровня, которого он жаждал, и он сумел сердито выпалить, поднимаясь с места:
– Что ж, поступай как знаешь. А я не могу изыскивать деньги для всех желающих, включая себя самого. Я должен беспокоиться о своем деле и своей семье. Я больше не могу ждать. Ты должен найти их как можно скорее.
С этими словами мистер Талливер поспешно вышел из беседки и, не оглядываясь на мистера Мосса, направился к двери на кухню, подле которой старший мальчик держал под уздцы его лошадь, а сестра ожидала его появления с неподдельной тревогой, которую не смогло до конца рассеять даже агуканье младенца, гладившего мать по увядшей щеке. У миссис Мосс было восемь детей, но она так и не смирилась с мыслью о том, что близнецы не выжили. А вот мистер Мосс полагал, что в их смерти имелась и