резким движением попыталась сдернуть с шеи нить жемчуга. Та заскрипела, оставила на пальцах красную полосу, но осталась на шее. Рассерженно замычала и сдернула ленты и заколки с волос.
Волосы упали тяжелыми волнами на плечи.
Дверь едва слышно скрипнула и Эдита испуганно замерла. Бросила короткий и быстрый взгляд через зеркало на дверной проем. В комнату прокралась маленькая фигура, а за ней тихо закрылась дверь.
Эдита тут же натянула на губы улыбку. Повернулась к своей младшей сестренке.
Сесилии было всего семь лет. Она казалась маленьким ангелом. Голову венчали светлые кудри, но глаза были не голубыми, как положено ангелу, а темными.
– Сесилия, – повернувшись к сестре и присев на корточки, сказала Эдита.
Она искренне любила малышку. Эдита практически вырастила её, едва ли не была её матерью.
В груди было тепло и разливалась нежность при взгляде на юную девчушку и на наивность в её глазах.
– Эдита, – плаксиво сказала младшая, подходя ближе. Наивно тянула руки и вцепилась в кружева платья, глядя вверх, заглядывая в глаза старшей сестры, – Аннет сказала, что ты бросаешь нас. Что ты выходишь замуж и больше не вернешься.
– Глупости, – мягко улыбнувшись, погладив пухлую щечку младшей, ответила, – я выхожу замуж, но вас не бросаю. Ты же моя любимая сестренка. Как я могу тебя бросить?
Шутливо поцеловала пухлые щечки, веки, лоб и шейку. Целовала волосы, а Сесилия совсем по-детски хихикала. Пыталась увернуться, говоря, что ей щекотно. Но лучилась счастьем и любовью от ласкового прикосновения и утешительных слов.
Эдита прижала малышку к себе, вдыхая запах её волос, блаженно прикрыв глаза.
«Наверное, – подумала она, – именно такую любовь чувствуют матеря к своим детям.»
Эдита немного отодвинулась и положила ладони на щеки Сесилии, заставляя смотреть себе в глаза. Внимательно вглядывалась в глаза младшей сестры, стараясь рассмотреть там оставшиеся сомнение.
Заговорила едва громче шепота. В откровенности громкие слова – лишнее. Слова любви Эдита всегда ласково нашептывала.
– Я ухожу в другой дом, но всегда буду любить тебя. Я буду навещать тебя и ты всегда сможешь прийти ко мне. Запомнишь, моя птичка?
– Да, сестра, – слишком серьезно, от чего было смешно, кивнула Сесилия.
Они немного помолчали. На тумбе трепещал огонь свечи, отбрасывал чудные тени, искаженные и мрачные. Если прислушаться можно было услышать шепот огня.
За окном наступала ночь.
Там затихали голоса благочестивых горожан – они разбредались по своим ветхим домишках. Теперь там начинали звучать голоса пьяниц и разбойников. Некоторые женщины в ярких или же потрёпанных платьях пьяно хохотали, выходя из таверн в обнимку с такими же пьяными мужчинами.
Дом семьи Кантуэлл был в странном месте. С одной стороны в шаговой доступности шумная таверна, там всегда в ночи звучали песни, с другой стороны огороженное забором кладбище. Возвышались серые камни с вырезанными на них именами,