ещё: давай, мол, квартиру продадим и купим две, чтоб разъехаться. Вот беда. Теперь он в службе занятости на Ленинском проспекте работает охранником. Сидит, кроссворды разгадывает. Так, чтоб не спиться.
И всё это в подробностях. Я-то – по верхам. А там всё с именами, с историями, случаями всякими… Да с чувством – так живо. Он читал и стихи собственного сочинения, пересказывал поездные беседы с попутчиками… Стояли мы у обелиска часов пять, но пролетели они как пять минут. Я слушал дедка как заворожённый. Не было у меня никогда живого деда, и, видно, недоставало мне таких вот дедовских историй.
Распрощались мы с Василием Александровичем. Он поехал дальше на велосипеде, а я уже на метро пошёл. Вдохновлённый ехал домой. Записать, думаю, всё надо, пока не забылось. Имена, поезда, джаз. Дома первым делом – за ноут. А что у меня есть? Куча разрозненных историй? Но это всё так важно для дедка. Да и для меня. Но кто это будет читать? А если не я, то кто о нём потом вспомнит и расскажет? Сын-разгильдяй или швейцарские внуки? В общем, так я и уснул, не избавившись от сомнений и ничего не записав.
Вспоминаю теперь дедка и думаю о своей жизни. У меня ведь тоже есть пара-тройка прикольных историй, неплохих стихов. Надо, думаю, записать, пока живы воспоминания. Только вот опять те же вопросы: это интересно вообще кому-то? Эти имена, места, события, мысли? А если это вовсе и не рассказы получатся – в художественном смысле слова? Если нарушат они железные правила и золотые законы, записанные в учебниках литературы? В утиль? К ветоши, рогам, копытам да рваным калошам? Ну, это уж пусть читатель решает.
Простите меня, Василий Александрович: истории ваши, стихи да разговоры я позабыл совсем. Осталась вот только наша с вами встреча. Но свои… Свои я всё же запишу. Устраивайся, читатель, нас тут трое: ты, я да призрачный обелиск.
Часть 1. Книга историй
Черного лебедя сегодня не было
Она написала осторожное: «Привет!) Если ты планируешь сегодня что-нибудь развлекательное, я с удовольствием к тебе присоединюсь, если это будет уместно, конечно)».
А кто это – Она?
Он влюблён в неё вот уже лет шесть. А может быть, и дольше. Человек настолько часто себя обманывает, что, бывает, и не определишь, и не вспомнишь – где правда, а где ложь. Одно точно – рядом с ней он всегда чувствовал какую-то непривычную спокойную радость. То, что называется «хорошо» в самом полном и приятном смысле этого слова. Она – сама лёгкость и понимание, сама нежность, трогательная и глубокая. И её глаза… Наверное, стоило бы удержаться от описания глаз (ведь это так банально), но они настолько великолепны, что промолчать никак нельзя. Зелёные, светлые, часто широко раскрытые, они так похожи на аквамарины. Во время плавания на паруснике, очень давно, он видел такой цвет. Это цвет моря в жаркий погожий день. Цвет живой воды. Такой оттенок придаёт не безжалостная стихия, как в случае с морем бушующим – тёмно-синим, а миллионы зелёненьких