зеркале, увидел неровную надпись губной помадой, сквозь которую мрачным призраком маячило его отражение. Лицо представляло собой синеватую массу, со щелочками глаз. Кровь была видна на лице, на груди и на ногах… Сосредоточившись, Жора прочитал:
«Quien de nosotros el purulento gay? Who is real faggot and cocksucker?»
Кровь бросилась ему в лицо. Никогда! Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько униженным. Ему хотелось немедленно умереть. Он с ужасом понял причину жуткого, невыносимого жжения в заднепроходном отверстии. Повернувшись, он увидел в зеркале окровавленные ягодицы и, медленно сполз по кафельной стенке на пол, слово чей-то смачный, сопливый плевок. Его вырвало прямо на пол густой зеленой массой…
Кравец не стал заявлять ни о пропаже автомобиля, ни о пропаже полумиллиона евро из сейфа. Безразличие и апатия волной цунами впервые в жизни полностью накрыли его, словно безжизненный, дикий пляж. Он отпросился у Василия Эженовича, и тупо пролежал на диване две недели, изредка включая телевизор, чтобы посмотреть новости. Однажды, рано утром, его разбудил звонок телефона. Жора, не открывая глаз, взял трубку.
– Папка! – услышал он знакомый голос и содрогнулся от гнева и омерзения.
– Не хочешь меня проводить? – спросил Рауль.
– Где распятие? – спросил Георгий.
– У меня твое распятие. Приезжай в аэропорт, я тебе его верну.
– Ты это… Зачем ты это сделал?
– Приезжай. У меня самолет в пять. Если приедешь, может быть, я тебе успею что-то важное сообщить. Приезжай!
Через два часа Кравец был в аэропорту. Он нашел Рауля в баре. Смуглое лицо сына было серьезно и загадочно. Он был в новой куртке, в новом свитере. Он вообще был шикарен, этот Рауль.
– Вот твое распятие, – он протянул Георгию яркий пакет. Жорка присел на круглый стульчик. Они сидели и молча курили, не глядя друг на друга в течение нескольких минут. Весь гнев, который, словно инквизиторский огонь, сжигал Кравеца все эти дни вдруг куда-то испарился.
Еще пару дней назад он мечтал медленно вырезать мошонку и выколоть глаза у своего сына.
– Выпьешь что-нибудь? – спросил Рауль, просто, как если бы они были просто хорошими приятелями, встретившимися, чтобы обсудить поход с чиками в ночной клуб.
– Коньяка, – сказал Жора.
Бармен налил ему порцию. Жора тут же его выпил.
– Я хочу тебя обрадовать, Жорж, – сказал Рауль по-деловому.
– Обрадовать? Меня? Разве может меня после всего что-то обрадовать?
– Хорошо. Не знаю насчет «обрадовать», но успокоить, наверное, может. Знаешь, Жорж, я ведь не твой сын!
– Что? Как? – Жора покрутил головой, – то есть… А кто же ты?
– Твой сын в пошлом году был убит в Каракасе полицейскими в перестрелке.
Так! Концепция полностью изменилась. Жора пытался переварить ее в своем воспаленном, изнуренном кошмаром последних дней мозгу. Он нервно потер виски.
– Подожди. А как ты узнал, что у него есть отец в России? –