хотя и основательно поубавилась, но все же, оставалась достаточно внушительной, Петр, со старшим товарищем по несчастью, отправились восвояси. Они, так и не сумели, как не старались, заприметить своих соседей.
– Я так понимаю, Максимыч, что подобные агитаторы, или пропагандисты, японца в кружку, никак не пойму разницы, частенько здешним постояльцам, мозги промывают. Да надо же сволочь, все по больным мозолям, и прямо в душу. Истину ты сказал, ничего гаденыш, не врал ведь, все вроде на правду похоже, разве что, про генералов набрехал для пущей убедительности. Как думаешь неужели, генералы тоже сдаются, наравне с рядовыми бойцами? – замедляя шаг перед землянкой, спросил Петр, – что-то мне не очень в это верится.
– Про генералов, не знаю, они брат ты мой, еще как натерпелись от власти. Не все конечно, некоторые очень даже нежно обласканы ею. Но, чтобы добровольно сдаваться это, скорее всего, вранье, но очень действенное вранье, – усаживаясь на свое привычное место, согласился с собеседником Андрей Максимыч. А еще, думается, что и по поводу этого самого приказа, двести семьдесят, что ли, тоже не все правда, уж очень активно немчура на него ссылается. Не может Сталин такого сказать, как это так, – нет пленных, есть предатели, – да еще иностранным щелкоперам. Кажется, тут наш учитель прав, каждому, думается мне, раздадут по заслугам, кто чего натворил, за то и получи.
– А, сейчас, он бы с этим согласился, что-то я его рядом с нами не вижу, – съязвил Петр, указав кивком головы в сторону по-прежнему толпящегося у колючки народа. Численность этого самого народца впрочем, заметно уменьшилась, и составляла, насколько это можно было прикинуть с такого расстояния, примерно тридцать или где-то около этого, человек.
– Теперь уже не знаю, чужая душа потемки, хотя он этих агитпропов немало прослушал, может быть, что-то задержало, знакомца, например, какого-нибудь давнего, встретил. А вот тебе, как мне кажется, вся лежанка теперь достанется, спи как барин.
– Да они, наверное, вместе, или там, – и Петр вновь указал в сторону оставшихся у ограждения пленных, которые как раз в этот момент, тоненьким ручейком, потянулись к выходу в коридор, или, как ты говоришь, – с кем-то общаются.
– Возможно, и общаются, но вместе – вряд ли, – возразил Андрей Максимыч, – между ними симпатии с самого начала не наблюдалось, думаю, – Евгений скоро подойдет.
Но, Евгений не подошел. Не подошел не скоро, ни вечером. И только утром, в очереди за едой, какой-то знакомый, поведал Андрею Максимовичу, что наблюдал как, безжизненное тело, бывшего учителя, их общего приятеля, волочили, двое охранников, за территорию сектора. Выяснить какие-либо подробности, кроме того, что, голова Евгения была окровавлена, а его тело было обнаружено на месте вчерашнего сборища, уже после того, как толпа рассеялась, никакой возможности не было. – Вот и улетучились, соседи наши, ответили на вопрос о дальнейшей судьбе, –