а теперь вроде бы спящую. На подушке.
У этой женщины на подушке спит свинья. По кличке Лаванда.
Не проведи он последние несколько часов в состоянии изумления, стал бы задавать вопросы. Но сейчас Темпл молча повернулся к хозяйке, прислонившейся к двери комнаты.
– На сей раз я в общем-то… не сбежала, – заметила она. – Я же оставила вам свой адрес. Практически я… я совершенно определенно пригласила вас сюда.
Темпл усмехнулся:
– Какое великодушие.
– А если бы вы так не разозлились, то я бы…
Темпл, не выдержав, перебил:
– И вы думаете, что, оставив меня без сознания на полу библиотеки, вы умерили мой гнев?
– Я накрыла вас одеялом!
Темпл невольно рассмеялся:
– Какой же я глупец! Разумеется, это все меняет!
Мара вздохнула и как-то странно посмотрела на него:
– Я не хотела, чтобы все вышло так, как вышло.
– Однако, собираясь ко мне, вы не забыли захватить добрую порцию настойки опия.
– Ну вы же крупнее большинства мужчин… Вот мне и пришлось приготовить избыточную дозу. И еще вы отняли у меня нож.
Он приподнял бровь.
– Ваша находчивость не делает вас более симпатичной.
Она в точности повторила выражение его лица.
– Какая жалость! А ведь до сих пор у меня все так хорошо получалось!
Темпл вовремя успел подавить смех. Нет уж, ей не удастся его развеселить. Она ядовита, а не забавна.
Мара же тем временем продолжала:
– Не отрицаю, что я заслуживаю толику гнева, но вы меня своей силой не запугаете.
– Вы уже это говорили. Нужно ли вам напоминать, что не я вас опоил, а вы меня, причем дважды?
Ее щеки порозовели. Чувство вины? Нет, быть того не может!
– Тем не менее вы могли бы применить ко мне силу, ваша светлость.
Темпл ужасно злился, когда она его так называла. Это обращение напоминало о тех двенадцати годах, когда он скрывал титул, принадлежавший ему по праву. Скрывал, хотя заслуживал его.
Разумеется, он не знал, что не убивал Мару. И осознание этого ошеломило его.
Да, он не знал. Все эти годы Темпл жил с мыслью, что он, возможно, и в самом деле убийца! Все эти годы…
Она украла их у него.
И снова взметнулась волна гнева – жаркая и неприятная. Мысль о мщении никогда его не привлекала, но сейчас он уже не мог ей противиться.
Темпл снова взглянул на хозяйку:
– Так что же произошло?
Ее глаза широко распахнулись.
– Вы о чем?
– О том, что случилось двенадцать лет назад в Уайтфоне. Накануне вашей свадьбы. Что тогда произошло?
Она смутилась.
– А вы не помните?
– Меня же одурманили… Так что нет, не помню.
И не потому, что не пытался вспомнить. Он то и дело мысленно прокручивал события того вечера – снова и снова, сотни раз, тысячи. Он помнил скотч. Помнил, что хотел эту женщину и потянулся к ней. Он не мог вспомнить ее лицо, но помнил странные глаза, золотистые кудри, изящные изгибы тела и смех – то ли невинный,