только зрелище вашей душевной борьбы, когда дело принципа восстает против чего-то осязаемого, практически полезного, как, например, деньги. Я знаю, конечно, что практичность в вас всегда одержит верх, но на всякий случай не теряю бдительности: а вдруг лучшая сторона вашей натуры в один прекрасный день восторжествует? И если такой день наступит, я тотчас пакую багаж и покидаю Атланту навсегда. Слишком много существует женщин, в коих лучшая сторона натуры всегда торжествует победу… Пора и к делам, однако. Сколько и для чего?
– Я еще не знаю точно, сколько мне понадобится, – довольно натянуто произнесла она. – Я хочу приобрести лесопилку и думаю, что она встанет мне недорого. Кроме того, мне нужны будут два фургона и пара мулов. Хороших мулов. А также лошадь и кабриолет для меня самой.
– Лесопилку?!
– Да, и если вы ссудите мне денег, я уступаю вам половинную долю.
– И что прикажете мне делать на лесопилке?
– Деньги делать, вот что! Там можно деньги грести лопатой. Или я выплачу вашу ссуду с прибылью. Погодите, что считается хорошим процентом по займу?
– Пятьдесят расценивается как очень хороший процент.
– Пятьдесят?.. Ах, вы меня разыгрываете! Прекратите смеяться, бес лукавый, я же серьезно.
– А я потому и смеюсь. Сижу вот и прикидываю: осознает ли кто-нибудь, кроме меня, что творится в этой хорошенькой головке, за обманчиво кукольным личиком?
– Кого это волнует! Послушайте, Ретт, разве вы не видите, какой это выгодный бизнес для вас? Фрэнк рассказал мне об одном человеке, который держит лесопилку, небольшую, там, за городом, по Персиковой дороге, и хочет ее продать. Ему срочно понадобились наличные, и продаст он дешево. Тут сейчас не так-то много лесопилок, а посмотришь, как народ отстраивается, – бог ты мой, да мы сможем назначать цены выше некуда! Тот человек хочет остаться и вести дела за плату. Это мне все Фрэнк рассказывал. Он и сам бы купил ее, если бы хватило денег. Я догадываюсь, он намеревался расплатиться теми деньгами, которые выдал мне на налоги.
– Бедняга Фрэнк! И что же он скажет, когда вы сообщите ему, что перехватили лесопилку прямо у него из-под носа? И как, не компрометируя себя, собираетесь объяснить ему, что это я одолжил вам нужную сумму?
Скарлетт об этом вообще не задумывалась – она вся была сосредоточена на доходах, которые будет приносить ей лесопилка.
– Да ничего я не стану ему объяснять!
– Но он же знает, что деньги на кустах не растут.
– Я скажу-у… Да, я скажу ему, что продала вам свои бриллиантовые сережки. Я действительно их вам отдам. Это будет моим коллат… Ой, как там оно называется.
– Я не возьму ваши серьги.
– А они мне не нужны. Я их не люблю. Если честно, они даже не мои.
– А чьи?
Память мгновенно вернула ее в тот спокойный жаркий полдень, в глубокую сельскую тишь «Тары» – и к мертвецу в синей форме, растянувшемуся в холле.
– Они остались у меня от… одного человека, он умер. Так что они мои, тут все в порядке.