ее руки в свои и заговорил жестко и хрипло:
– Я смеюсь не над вами. Меня смешит другое: насколько ваша внешность отличается от того, что вы собой представляете на самом деле. Я вспоминаю, какой я вас увидел в первый раз, на барбекю в доме Уилксов. На вас было зеленое платье и маленькие зеленые туфельки, вы по колено утопали в мужчинах и были полны собой. Бьюсь об заклад, вы тогда понятия не имели, сколько центов в долларе. Одна идея всецело владела вашим умом – как заманить в ловушку Эш…
Она резко выдернула у него свои руки:
– Ретт, если мы хотим в дальнейшем поддерживать какие-то отношения, вы должны прекратить обсуждать Эшли Уилкса. Мы всякий раз будем ссориться, потому что вы его не понимаете.
– А для вас он открытая книга, я полагаю, – ядовито протянул Ретт. – Нет, Скарлетт, если я ссужаю вам деньги, то оставляю за собой право обсуждать Эшли Уилкса с любых позиций, какие меня устроят. Я могу пренебречь правом на проценты по займу, но этим правом – нет. В этом молодом человеке есть много такого, что мне хотелось бы понять.
– Я не стану обсуждать его с вами, – сухо ответила она.
– А придется, однако! Ведь это я дергаю за веревочки, вы же видите. Настанет день, вы разбогатеете и сможете тогда проделывать то же самое с другими. Очевидно, он все еще дорог вам…
– Он мне безразличен.
– О да! Поэтому вы и ринулись так ретиво на его защиту. Вы…
– Я не допущу, чтобы издевались над моими друзьями.
– Хорошо, давайте оставим это пока. А он все еще неравнодушен к вам или Рок-Айленд заставил забыть? А может быть, он узнал и оценил наконец, что за драгоценность его жена?
При одном упоминании о Мелани Скарлетт стало трудно дышать, она еле удержалась, чтобы не выложить ему всю историю – что только честь не позволяет Эшли оставить Мелани. Она даже начала было говорить, но тут же закрыла рот.
– О! Значит, у него все еще маловато ума или чувства, чтобы оценить миссис Уилкс? И тюремные лишения не притупили его страсти к вам?
– Я не вижу необходимости обсуждать этот предмет.
– Зато я желаю его обсуждать, – сказал Ретт. В голосе его послышалась тихая, низкая нота; Скарлетт не поняла, что это значит, но уху было очень неприятно. И тем же тоном Ретт продолжал: – Клянусь Богом, я буду обсуждать этот предмет и жду, что вы ответите мне. Он все еще любит вас?
– И что, если так? – крикнула Скарлетт, доведенная до белого каления. – Я не хочу обсуждать это с вами, потому что вы не понимаете его и для вас непостижима такого рода любовь. Единственный вид любви, который вам известен, – это… в общем, это отношения, какие вы поддерживаете с существами типа этой Уотлинг!
– О, – мягко откликнулся Ретт. – То есть я способен только на плотские желания, только на похоть?
– Вы сами знаете, что это правда.
– В таком случае я считаю похвальным ваше нежелание дискутировать на эту тему со мной. Мои нечистые руки и губы оскверняют непорочность его любви.
– М-м-м… примерно так,