в беседу с вкрадчивостью кобры, и могли быть выданы за поддакивание, но после, через отведённое время, яд начинал действовать, и мысли рассказчика путались безвозвратно, и он начинал говорить словами г-на Монро.
Например, пытаясь по памяти воссоздать наряды кукол, я теряю дар речи, и вместо критических впечатлений мне вспоминаются какие-то цитаты из рекламных брошюр, которыми г-н Монро пользовался так уверенно, словно отпечатал их собственноручно.
Я хотел дружески, но твёрдо указать г-ну Монро, что платье присланной куклы подобрано бестолково – двусмысленная лёгкость наводила на мысли о постыдном беззаконии, какое предлагалось покупателю без консультации с адвокатом.
Признаюсь, вы меня огорчили, сказал г-н Монро, и мне придётся кое-что растолковать прежде, чем вы наговорите глупостей. Помните, что ответственность за сомнительные ассоциации лежит на психиатре, и если вы предпочитаете тратить деньги в другом месте, то вас не держат – но я буду разочарован. Будь кукла одета по-другому, т. е. реалистично, это было бы не что иное, как вмешательство в частную жизнь – не забывайте, что вы покупаете мертвую куклу. Что ваше воображение сделает с ней, дело темное, и вас не принудят давать отчёт. Мне всё равно, кого вы представляете на месте куклы – не сомневаюсь, что комедия будет разыграна в рамках приличия. Но в том то и дело, что вы не обязаны соблюдать приличия – нет таких общественных правил, какие требуют приличного отношения к вещам!
Г-н Монро ошибался – я не беспокоился о приличиях. Откидывая занавес времени в компании его уцелевшего в памяти двойника, я могу представить на суд добровольных вуайеристов мизансцену, изготовленную напоказ, как если бы зрители были приглашены – голая кукла в зачаточном, едва обозначенном белье, стекающие по игрушечным бёдрам странно гибкие руки, властный обладатель, покрытый дрожью любовного нетерпения, и летящий прочь покров кукольного платья, какому и была уготована участь занавеса в ретроспективных просмотрах.
Созерцание, сказал г-н Монро, является занятием пустым, сравнимым по бесполезности с гимнастикой, о безнравственности которой упоминал Сенека – тело откликается на зрительные образы ненадёжно. Я выгнал из лавки немало любителей понаблюдать, и меньшее зло, на какое такой наблюдатель мог рассчитывать, это добротный пинок в зад, каким приказчик сопровождает вынужденное прощание с несостоявшимся покупателем. Я понимаю, что вдумчивому человеку требуется время, чтобы приглядеться, но могу отличить внимательного оценщика от праздного зеваки, что пачкает товар неоплаченным любопытством.
Г-н Монро, вопреки рекомендациям цитируемой философии, с нравственным подозрением именно созерцал меня, а подвижность его лица вполне сходила за мимическую гимнастику. Возможно, в нём зародилось коммерческое разочарование в готовом ускользнуть покупателе, и я посмотрел с надменным ответным разочарованием, вложив во взгляд, в качестве практичной начинки,