смотрел цепким взглядом, так напоминающим глаза самого шамана. И когда в шелест трав и посвист ветра вплелись негромкие слова, Шут даже не удивился, что заговорила именно птица, а не Кайза.
Увы… проснувшись, он почти ничего не помнил из слов ворона. Только одна фраза накрепко засела в голове: «Будь осторожен».
Больше Кайза Шуту не снился. А Шут не пытался его искать – ни в обычном мире, ни в том, где они встретились впервые.
8
Прощание вышло коротким. Элея старалась не расплакаться, Шут – не обронить чего лишнего и удержать на лице примороженную улыбку. Ну да, она была не слишком хороша, эта нелепая гримаса, но Шут всерьез опасался, что, перестав улыбаться, сам от расстройства наделает глупостей.
Они почти ничего не говорили: все слова были сказаны еще несколько дней назад. И о том, что так надо, и о мудрости высших сил, и, уж конечно, о ничтожности расстояний, которые не в силах разлучить на самом деле. Слова больше не имели смысла… но вот оторваться друг от друга Элея и Шут не могли. Он проводил любимую до самой каюты – большой и светлой, как положено принцессе – и там, в стороне от чужих глаз, долго, очень долго обнимал, боясь выпустить из рук. Ему казалось, что мир после этого попросту развалится на кусочки.
Но корабль все равно отчалил.
Шут стоял на берегу, пока силуэт крутобокого судна не исчез окончательно, растворившись в синей облачной дали. До последнего удерживал взглядом этот парусник, которому было доверено самое драгоценное.
А потом пошел в портовую таверну да и набрался там дешевым, убийственным, как чугунная гиря, ромом. Легче от этого не стало. По правде сказать, только хуже. И валяться бы Шуту посреди придорожной канавы, марая свою честь и прекрасный новый костюм в помоях и талой грязи… вот только король, как выяснилось, достаточно хорошо знал повадки своего друга. Едва лишь тот исчез с причала, Руальд без лишней огласки отправил одного из гвардейцев вослед новоиспеченному графу. К тому моменту, когда Шут попытался вывалиться за порог таверны, его спокойно поджидал уютный экипаж из дворцовой каретни. И расторопный гвардеец, все это время сидевший за столиком в том же заведении. Надо отдать ему должное: парень успел поймать Шута прежде, чем тот приложился лбом о дверной косяк. Позора избежать удалось. А вот последствий такого лечения от тоски – не очень-то…
Шут проснулся, когда за окном еще царила непроглядная темень. Было ему так худо – хоть кричи, но первым делом, как обычно, он пожелал убедиться, что любимая рядом… и, не найдя ее, сразу же все вспомнил. Все понял. Даже то, что кровать эта – не в загородном доме, а в той самой комнате, где он провел больше пяти лет.
Во дворце.
И не удержался… Тихо завыл, стиснув подушку.
Он не представлял себе жизни без Элеи. Без ее нежного смеха, разбросанных по дому катушек с нитками, без ее тепла. Он привык просыпаться рядом с ней, вдыхать запах ее волос, ощущать нежное тепло кожи… И если не видел любимую слишком долго, то начинал испытывать ничем не объяснимую