всего, судя по фотографиям, это было похоже на меланоз, и Маргарита немного успокоилась.
Что ж, раз это случилось, значит, это обыкновенное природное явление, просто редкое.
Не черная же это дыра прямо на ее щеке, правильно?
Ничего сверхъестественного не произошло.
Она же вообще далека от медицины, может, это вполне себе нормальное явление.
А что, если это какое-нибудь раковое пятно?
Или другая заразная болезнь?
Она озабоченно покосилась на сидящих в автобусе пассажиров. Что если она их всех заразила этой новой ужасной болезнью?
Зато ее вполне могут назвать в мою честь.
Ей страшно хотелось хихикать.
Наверное, это истерическое.
На работе никто толком не спросил, что у нее с щекой, просто менеджер смены отправила ее на склад, сказав не отсвечивать в зале, и Маргарита смогла весь день посвятить перебиранию бракованных штанов, вышедших из моды юбок и новой коллекции летнего сезона.
Интересного в этом было мало, и она невольно снова и снова возвращалась мыслями к…
Нет, не возвращалась. Она не думала о…
В обед она тихонько заглянула под повязку, надеясь, что утреннее видение было именно видением, коротким помутнением рассудка.
Надеюсь, я просто тихонечко спятила, вот и все.
Мысль об этом показалась ей успокаивающей. Тихонечко спятить было очень даже приятным дельцем. Поселится где-нибудь в глухой деревушке на отшибе, будет собирать травы и грибы, разговаривать с птицами и займет должность местной сумасшедшей. Сошьет себе цветастое платье в пол…
«Если ты так об этом думаешь, то ты точно сошла с ума,» – подумала Рита, относя в угол очередную перебранную коробку. Это просто естественное явление, с которым ты раньше не сталкивалась. Какая-нибудь экзотическая болезнь… чего паниковать раньше времени? Да и паникой делу не поможешь, надо просто записаться к врачу и все.
Идти к врачу было лениво. Вновь подкатила жутчайшая апатия, теплая и уютная, которая караулила ее уже очень давно, временами отпуская, временами накрывая с головой.
Тут два варианта, либо я умру, либо нет. Если первое, то уже ничего не попишешь, а если нет, то придется продолжить как-то жить.
Как-то жить. Это донельзя лучше описывало последние годы ее жизни, каждый день тянул за собой предыдущий, и она катилась по горкам жизни, давно уже не американским, с покорностью шарика, влекомого инерцией.
Как будто этого мне не хватало.
Она уже давно отчаялась почувствовать вкус жизни также, как это было в детстве и юношестве, когда даже небо казалось ярким импрессионическим полотном, вкус жвачки бил по языку фруктовой волной, а летний воздух пах так таинственно и сладко, заставляя сердце замирать.
И теперь даже столь экстраординарное событие не могло выбить ее унылую жизнь из скучно проторенной колеи.
Дорога с работы и та была лишена радости: духота автобуса, теснота