и детский сад, врачей. Я даже не знала, как ее назвать. Не дочкой же? Приходила два раза в день, брала детей с собой – утром и вечером в гости. Когда малышка подросла и приобщилась к хозяйству, дети Динары прозвали ее Золушка. Золушка росла, стала на улицу бегать, болтать с соседями. И они в какой-то момент озаботились, кто, откуда, так что Динара сказала – извини, но забирай. И я решила: стыдно, но надо возвращаться. За аванс к суррогатному материнству, который я не обналичила, взяла эту машину и поехала к Паше. На границе показала контракт на Золушку. Сказала везу к родителям. По дороге в деревню сожгла.
– Сожгла? Что именно сожгла? – переспросил Кириллов, не понимая когда закончится этот сериал.
– Я подумала, что так смогу всех обмакнуть. Думала оставить Золушку на остановке и сходить в гости к Паше. Признаться ему во всем. Я надеялась на него. Родителям было стыдно в глаза смотреть.
– То есть вы не знаете, что Паша давно живет в Канаде?
– В Канаде? – переспросила Лена.
– Где? – удивленно переспросили пенсионеры.
– Отвечайте на вопрос, – Кириллов понял, что еще чуть-чуть и не выдержит эту мыльную оперу.
– Нет, не знаю. Дома в деревне никого не было. Никто не открыл. А когда я вернулась на остановку, Золушки не было.
– Ну а детям почему вы с ней запретили общаться?
– Потому что она не похожа на нас. Она их учит плохому.
– Это чему, например?
– Вы не поймете, капитан.
– Ну а сразу чего правду не рассказали?
– А вы бы мне поверили? Я за 5 лет пыталась много кому правду эту рассказать. Никто ничего слышать не хотел. Нет документы – ты не родитель. Вот поэтому я боялась сказать.
– Ладно, Елена. Давайте серьезно, – Кириллов оперся локтями о стол, сложил руки в замок и посмотрел на Елену уже не как на задержанную, а как на человека, чья судьба его задела. – Елена, мой дед воевал в Великой Отечественной войне, отец – в Афганистане. В нашей семье всегда говорили: у каждого своё поле боя. Каждый умирает на своём поле боя, только поля боя у всех разные. Вы думаете, у меня нет проблем? Растить детей, особенно много, очень тяжело. Я знаю, как часто обесценивают труд женщин. Моя жена пожертвовала карьерой ради детей – их образования, здоровья, хорошей одежды. Я никогда этого не говорил ей, но понимаю прекрасно. Вырастить хорошего человека – это не считается подвигом в нашем обществе. Но представьте, какой вклад может сделать один хороший человек! Вы думаете, есть чужие дети? Елена, на вас возложена огромная миссия, и вам предстоит сделать выбор. Даже у этой девочки, сидящей сейчас в комнате, есть своё поле боя. Она не понимает, почему близкие люди отказываются от неё из-за документов. Вы осуждаете тех, кто не дал вам её зарегистрировать, критикуете систему, но пытаетесь стать частью её жизни. Я вижу, что вы её любите. Вы её носили под сердцем. Пусть в ней чужие гены – это ничего. Вы её мать.
Елена только захлопала глазами в ответ. Слезы выступили. Екатерина Андреевна опять запричетала, а Николай Степанович сжал губы