Будто сидит она у этой печки и плачет. "Не хочу, – говорит, – мама, не хочу". А я спрашиваю: "Что такое?" А она кричит: "Не хочу, не хочу…" Так и проснулась.
Николай Степанович, не спеша, стал натягивать штаны. Он терпеть не мог этих поездок, особенно в свой выходной. Выходной для человека, всю жизнь проработавшего в колхозе, – это святое. Дед пытался оттянуть момент пробуждения, но Екатерина Андреевна, словно назойливая муха, не давала ему покоя.
– Ты чего там копаешься, как жук в навозе? – буркнула она, бросая окурок в печку. – Не понимаю, почему ты таким неповоротливым стал.
Николай Степанович снова вздохнул. Он не хотел спорить, поэтому спросил мягко, насколько смог после трудовой недели.
– Кать, ну куда мы сейчас поедем? – проворчал он, медленно застегивая пуговицы на рубашке. Каждая, казалось, весила пуд. – Воскресенье. Работать – грех. Отдохнуть бы по-человечески. Забыла, что у меня спина ноет, как у старой собаки?
Екатерина Андреевна, сложив руки на груди, прищурившись посмотрела на него.
– Выходной, – передразнила жена. – А ты думаешь, у меня не выходной? И ничего не болит? Да я всю ночь не спала, думала, что с Леной.
– Ну, не спала и не спала, – проворчал Николай Степанович, натягивая старые сапоги. – Что с ней может случиться? Звонить надо, а не бегать по чужим домам.
– Коля! – Екатерина Андреевна повысила голос, и в нём прозвучала такая тревога, что муж вздрогнул. – Говорю же, она мне месяц не писала. Ни в "Одноклассниках", ни в "Вотсапе". И телефон молчит. Это на нее не похоже.
– Ну, может, занята, будто вы подружки не разлей вода. Как замуж выдала, так только по делу и звонишь, – Николай Степанович тоже начал злиться. До ссоры оставалось пара фраз. И тут Екатерина Андреевна, как маленькая девочка, подошла к мужу и заплакала. Взяв его за руку, она шепотом проговорила:
– Ну, пожалуйста. А если что случилось? Если что не так? Может, она болеет, или… – она не договорила.
Николай Степанович отвернулся, не в силах смотреть на ее слезы. Он понимал, что она права. Лена никогда не молчала так долго, всегда находила время позвонить. Что-то действительно не так.
– Ладно, – пробурчал он, сдаваясь под натиском тревоги.
***
Шесть часов за рулем по разбитым дорогам, мимо заснеженных полей, что тянулись до горизонта, словно бесконечная скатерть, вымотали и без того уставшего пенсионера. По дороге супруги молчали. Лишь въехав в город, Екатерина Андреевна оживилась.
– И как люди тут живут? – задумчиво произнесла она. – Бетон да асфальт. И везде очереди.
– Почти приехали, Кать. Надень шапку.
Машина остановилась, и Екатерина Андреевна выпрыгнула из нее. Спина гудела, ноги немели, а голова раскалывалась от долгой поездки. Из-за волнения поспать не удалось, а курить в машине было нельзя: их "девятка" отказывалась опускать окно возле пассажирского сидения.
Выйдя, женщина направилась к подъезду и позвонила в домофон. Никто не ответил.
– Никого нет, что ли? – проворчал Николай Степанович, который уже успел припарковать